На границе миров

Попав сюда, я испытывала такой шок, что даже ни разу не вспомнила о том, что у меня на поясе есть средство связи с миром, которое к тому же по секундам записывало все мои передвижения. Во мне затеплилась надежда, что узнать время прохождения ворот не составит труда, а может быть, я вообще смогла бы позвонить в свой мир! Трясущимися руками я расстегнула молнию на поясной сумке и достала телефон: разумеется, он был выключен, а на любые попытки включить – просто не реагировал. Утомила ли его постоянная запись трека или скачки в пространстве, все это уже не имело значения. Информацию получить не получится, а на электричество рассчитывать не приходилось.

Дима удивленно смотрел на меня и на предмет в моих руках, я еще много раз чувствовала себя здесь человеком из другой реальности, пришельцем, но этот раз стал первым.

– Это телефон. По нему можно звонить, то есть разговаривать с любым человеком в любой точке мира, где бы ты ни находился. А еще с него можно платить. То есть у тебя есть деньги, но физически они лежат в банке, а ты пользуешься ими виртуально. Прикладываешь телефон к специальному аппарату, часть твоих денег тратится, а ты получаешь необходимую вещь. Только сейчас он не работает, разрядился. И я никогда не думала, что это так сложно объяснить.

– Знаешь, я не уверен, что хочу в твой мир! – засмеялся Дима. – Вот дрова – это правильные деньги. Нет дров – ты замерзнешь и умрешь. Даже эти старые бумажки, которые мы используем, не имеют никакого смысла, но еды без них не добыть. А про телефон родители мне рассказывали, и, насколько я понял, он был намного больше и с проводом, – он помолчал. –Переодевайся, я отвернусь. И мы прогуляемся.

– С момента как ваш мир… изменился, – постаралась я подобрать подходящее слово, облачаясь в безразмерную одежду, – у нас, наоборот, произошел огромный скачок в развитии, и телефоны стали совсем маленькими, и работают они от батарейки в любой точке мира. И компьютеры раньше были огромными, могли занимать целые комнаты, а сейчас они совсем небольшие, но с огромными возможностями! Наверное, про них тебе тоже родители что-то говорили.

– Они многое рассказывали, хотели, чтобы мы чтили свое наследие. Верили, что со временем многое можно будет восстановить. Но знаешь, некоторые вещи из прошлого здесь полностью потеряли свою ценность, сейчас совсем другие правила.

Димина футболка действительно оказалась для меня платьем, пришлось заправить ее в Лизины штаны, которые тоже были мне на пару размеров велики, а на спецовке закатать рукава. Свой спортивный топ я все же оставила, казалось, что без частички чего-то своего я потеряюсь в этой чужой одежде посреди чужого мира.

– Я готова!

Дима повернулся и оценивающим взглядом просканировал меня с головы до ног:

– Ты худее Лизы, и ниже. Это хорошо.

– Тебе нравятся миниатюрные девушки? – улыбнулась я.

– Маленькая одежда меньше стоит, – равнодушно пожал плечами Дима, – а твою одежду мы пока спрячем, и как можно дальше, чтобы на нее никто из чужих не смог наткнуться.

Он отодвинул стол, ногой разворошил солому и открыл небольшую дверцу в полу, засунув туда мои вещи вместе с телефоном и сумкой, с силой захлопнул и вернул стол на место.

– Что-то вроде сейфа, – пояснил он. – Что ж, вот ты и похожа на одну из нас. Теперь немного пройдемся. Надо купить тебе одежду по размеру и еды. Я сегодня дежурю, а потому ужин на мне. Ребята придут под утро, еда должна быть готова.

– А когда у вас выходные?

– Мы работаем сменами. Начинаем с четырех вечера и до четырех утра. А оставлять дом надолго без присмотра мы не рискуем, поэтому всегда выстраиваем график так, чтобы один из нас не работал.

– А сколько в неделе рабочих дней?

– Столько, сколько денег тебе нужно. Ты можешь работать хоть каждый день. Многие, у кого есть дети, вынуждены так делать, ведь на один паек они должны кормить и согревать не только себя. Мы поступили умно, что объединились, и можем себе позволить иногда оставаться дома, как видишь, даже на что-то откладывать. Но давай не тратить время, пойдем на дальний базар, где лес отступает от дороги, чтобы не встречать слишком много знакомых лиц.

Мы выбрались наружу, в глаза, адаптировавшиеся к темноте, ударил дневной свет. Пару минут попривыкнув к нормальному освещению, я смогла полноценно оглядеться. Вид не поражал разнообразием, и не так много новых деталей я смогла заметить, разве что налетевшие от урагана сломанные ветки деревьев и люди, вылезающие из своих укрытий и судорожно собирающие эти ветки, добавили движения унылой картине. Небо было затянуто плотной серой пеленой, рыжий глинистый пустырь уходил в горизонт, и только низкие бугорки кротовых нор, которые люди именовали своими домами, плотной сеткой окутали все вокруг. И только с одной стороны примерно в полукилометре возвышался могущественный Тихий Лес.