На грани фола

Когда я узнала эту новость, я проплакала сутки. Кайл «добил» меня еще одной новостью, которую я никак не могла уложить в своей голове, поверить в то, что мой бывший муж фактически убил очень близкого мне человека. Марка. Я месяц читала его последнее стихотворение, рыдала в подушку и не верила, что человек может вот просто так взять и проехаться лезвием по запястьям. Я думала, что он умирал от потери крови и проклинал меня, но как оказалось… смерть Марка была насильственной. И думать мне об этом страшно, потому что осознание того, на что был способен Астон ради того, чтобы держать меня в изоляции от мужчин и остальных людей, приводит в шок, поражает своими масштабами. Мне очень жаль, что Марк имел несчастье познакомиться со мной, и расплатиться жизнью за то, что просто хотел быть рядом и помогать мне… это так ужасно и больно. Я не знаю, почему Уилл сделал это, не знаю. Такое я не хочу оправдывать нарушениями в психике. Но уверена, что не хотела бы, чтобы он воспитывал мою дочь.

Мою дочь.

Астон снился мне неделю и стоял передо на мной на коленях, искренне раскаиваясь. Я билась в истерике, избавляясь от остатков желчи и внутренней боли, от яда, что затесался в отдаленных уголках души. Я плакала, наверное, больше не по нему, а по той маленькой девочке, что была с ним. Были у нас моменты счастья. И предложение его помню, и музыкантов на вершине Эйфелевой башни. Наверное, если бы не некие проблемы психического характера, все бы сложилось иначе. Но не сложилось. Как вышло – вы уже знаете. Вспоминала все хорошее, стараясь забыть плохое, отпуская его навсегда… я не могла ненавидеть Уилла, никогда.

Причина одна – он отец моего ребенка.

Он, как и я, подарил жизнь Нике.

И она никогда больше его не увидит.

Вероника спрашивает о папе. Я пока не знаю, как правильно ей все объяснить. Говорю, что он уехал далеко, очень далеко. Улетел в космос… но это не значит, что он не помнит и не любит ее.

Как-то пока так…

И я понятия не имею, как Ника отреагирует на появление Кайла в моей жизни.

И не знаю, стоит ли нам вновь быть вместе. Мы созванивались в первую неделю после моего приезда в Россию. А потом, я перестала брать трубки. Хотя сердце обливалось кровью каждый раз, когда видела его имя на экране телефона.

Но нам с Никой было необходимо это время. И он сказал: «оно у тебя будет». Вот только не знаю, сколько его нужно, чтобы залатать раны, и вновь ему открыться… уже по-настоящему. Уже по-взрослому. Заглядывая в будущее, а не довольствуясь лишь одной близостью. Мне нужен весь он, как бы эгоистично это ни звучало. А у него всегда на первом месте будет карьера, но никак уж не мы с дочкой… и он поймет это, когда придет время сближаться с моим ребенком.

Гуляя по центру Москвы, я ступаю по заснеженной Никольской, улыбаясь прохожим, разглядывая по-новогоднему украшенные фасады витрин кафе и магазинов. Родителей я отправила в Таиланд на три недели, и мы с Никой будем отмечать Новый год здесь, вдвоем. Приятно иметь возможность исполнять мечты своих близких.

А могла бы и свою мечту исполнить и отпраздновать Новый год с Кайлом.

Да только снова мешают мысли о Веронике: как она примет его? А я… если я еще хоть раз увижу Кайла, хоть раз окажусь в его объятиях… я больше не смогу с ним расстаться. Я устала и хочу к нему! Соскучилась безумно… Как объяснить дочери такие вещи?

Из тяжелых и мрачных мыслей меня вырывает звонок с незнакомого мне телефона. Не думая о последствиях, решаюсь взять трубку:

– Алло, – мой голос звучит напряженно.

– Эффи, – выдыхает Кайл. Голос его низкий, чувственный, рождает во мне целый фейерверк эмоций, покалывающих изнутри вены. Он… это он! – Хватит убегать от меня, девочка, – и это уже не звучит как просьба. Это приказ. И ослушаться его я не имею права.

– Кайл, я… знаю, как прошли твои последние игры. Ты теперь звезда. Надежда и радость всей Англии. А я…

– А ты как? Как дочка? – перебивает он стальным тоном. Его раздражает то, что я сменила тему.

– Об этом я и хотела поговорить, Кайл. Я знаю, ты не будешь ждать меня вечность. Но я не уверена, что Ника готова видеть меня рядом с другим мужчиной, – признаюсь в своих страхах я. – Кайл? Кайл? Эй… ты меня слышишь? – Кайл бросает трубку, доводя меня до паники и приступ возмущения.

– А может, ты позволишь своей дочери самой решить, готова она или нет? – кольцо его рук обнимают меня сзади, и я растворяюсь в них, словно… мы попрощались только вчера. Единственное о чем я сейчас жалею, это о том, что на мне пальто, а на нем – куртка. И мою кожу покалывает от дикого предвкушения, ощутить и его… как можно ближе. Без всех этих тряпок. Черт.

Я поворачиваюсь на сто восемьдесят градусов и поднимаю взгляд на Кайла. Грудь сжимают невидимые тиски, как только касаюсь взором черт его лица, и начинаю плакать… дура.

Я не могу смотреть на него.

Серебристые глаза искрят нежностью, несмотря на решительно сдвинутые брови. С немного красноватым от легкого мороза носом, и застрявшими в светлых волосах снежинками он еще больше похож на викинга.