На гастроолях

— Да, конечно, я понял вас, — сказал редактор. — Только предупреждаю, что и вы тоже понесете на этом убыток.

Ещё и убыток! Чудак этот господин Арентсен! Может, он воображает, что я приехал сюда по заданию какой-нибудь фирмы? Я спросил без обиняков:

— Вы не знаете, большой зал Рабочего союза свободен?

— Нет, — отвечал редактор. — Зал Рабочего союза на завтрашний вечер уже запродан. Там будут показывать антиспиритические фокусы. Кстати, с участием обезьян и диких зверей. А из прочих помещений я припоминаю только Парковый павильон.

— Вы рекомендуете мне этот зал?

— Это большое, просторное помещение. Сколько оно стоит? Не знаю, думаю, что вы сможете получить его по дешёвке. Поговорите с правлением.

Я решил взять Парковый павильон. Это именно то, что мне нужно. А залы Рабочих союзов часто бывают тесные и неудобные. А кто же члены правления?

— Адвокат Карлсен, скорняк такой-то и книготорговец такой-то.

Я отправился к адвокату Карлсену. Он жил за городом, я всё шёл и шёл, и, наконец, дорога привела меня к нему. Я изложил ему моё дело и потребовал Парковый павильон. Сказал, что он, вероятно, как раз подойдёт для такой необычной затеи, как лекция о литературе.

Адвокат призадумался, затем покачал головой.

Нет? Не подойдёт? Зал слишком велик? Но не думает ли он сам, что будет жаль, если драмменцам придётся возвращаться домой из-за нехватки мест?

Адвокат пояснил свою мысль. Он вообще советует мне отказаться от этого предприятия. Здесь весьма мало интересуются такими вещами; как-то раз сюда приезжал шведский студент, он тоже хотел читать лекции…

— Да, но он рассуждал о вечном мире, — возразил я, — тогда как я стану рассказывать о литературе, о художественной литературе…

— К тому же сейчас неблагоприятный момент, — заупрямился Карлсен. — Только что объявили, что в зале Рабочего союза состоится антиспиритический спектакль, и к тому же там будут показывать обезьян и диких зверей. Я с улыбкой взглянул на моего собеседника. Кажется, он был искренне убеждён в своей правоте, и я оставил его в покое, раз уж он оказался таким безнадёжна отсталым.

— Сколько вы хотите за Парковый павильон? — коротко спросил я.

— Восемь крон, — ответил он. — Кстати, вопрос об аренде Паркового павильона решает правление. Через несколько дней вы получите окончательный ответ, но я полагаю, что уже сейчас могу обещать вам этот зал.

Я молниеносно прикинул; два дня ожидания обойдутся мне примерно в три кроны, аренда — восемь, итого одиннадцать, билетеру — крона, итого двенадцать… Выходит, что двадцать четыре посетителя, уплатившие по полкроны за билет, уже покроют все расходы, значит, остальные сто или двести посетителей принесут мне чистую прибыль.

Я согласился. Павильон был мой.

Я отыскал гостиницу и вошёл. Горничная спросила:

— Где вы хотите получить номер: на первом или на втором этаже?

Я ответил ей спокойно, без тени заносчивости:

— Я хочу получить дешёвый номер, самый дешёвый из всех.

Горничная с удивлением оглядела меня. Кто перед ней — шутник, который забавы ради просит дешёвый номер? Разве не я расспрашивал слугу про вино к обеду? Или, может быть, подобная скромность вызвана нежеланием затруднять владельцев гостиницы? Она распахнула какую-то дверь. Я отпрянул назад.

— Номер свободен, — сказала она. — Это ваш номер. Ваш багаж уже здесь. Входите, пожалуйста.

Деваться было некуда, я вошёл. И очутился в самом роскошном салоне этой гостиницы.

— Где кровать?

— Вот диван. Нам неудобно держать здесь кровать, Но на ночь диван раскладывается.

Горничная удалилась.

Я помрачнел. И вот в этом-то салоне стоит мой нищенский саквояж! А уж до чего неприглядны на вид мои ботинки после долгой ходьбы по проселочной дороге! Короче — я выругался.

В тот же миг, просунув голову в дверь, горничная спросила:

— Чем могу служить?

Вот как, мне даже нельзя облегчить душу — сразу же сбегается толпа слуг!

— Ничем, — сурово ответил я. — Принесите мне два бутерброда.

Она уставилась на меня.

— Горячего ничего не желаете?

— Нет.

Тут её вдруг осенило. Желудок. На дворе весна. Наверно, у меня обострение.

Вернувшись с бутербродами, она принесла также меню, в котором были перечислены все наличные вина. Весь вечер это вышколенное существо не давало мне покоя: прикажете согреть вашу постель? Вон там ванная комната, если желаете…

Когда рассвело, я нервно вскочил и стал одеваться. Меня знобило, проклятый раскладной диван, разумеется, оказался слишком коротким для моего роста, и я почти не сомкнул глаз. Я нажал кнопку звонка. Никто не шёл на зов. Наверно, было ещё раннее утро, с улицы не доносилось ни единого звука, и, чуть стряхнув с себя сон, я заметил, что ещё даже не вполне рассвело.

Я оглядел комнату. Это была самая роскошная комната, какую я когда-либо видел. Мрачные подозрения закопошились в моей душе, и я вторично нажал кнопку звонка. Стоя по щиколотку в мягком ковре, я ждал. Сейчас у меня отберут последние гроши, может быть, их даже не хватит, чтобы расплатиться. Я начал торопливо пересчитывать, сколько у меня, собственно, денег, но, услышав шаги в коридоре, оставил это.