На дальних берегах

Одновременно с ударом в спину, такой же удар будет нанесен им с фронта. Если они все же попытаются прорваться вперед, то под ними начнет взрываться заминированная земля, и они растеряются, не будут знать, куда направить главный удар. Пока они догадаются, что в тылу у них всего лишь двести человек, они успеют уже понести большие потери. Партизанам нужно разбиться на небольшие отряды, по десять-пятнадцать бойцов. План наступления в горы у немцев строго засекречен. И они, в силу обычной своей самонадеянности, уверены, что об этом плане никто не может знать, и не предпринимают особых мер предосторожности. Поэтому главную ставку надо делать на неожиданность. Сигнал к выступлению будет дан ракетой. Позиции, занятые партизанами в тылу врага, необходимо менять в зависимости от расстановки сил фашистов и того порядка, в каком они будут двигаться.

В этой операции участвуют только добровольцы: здесь требуется особая выдержка, хладнокровие и бесстрашие.

Уточнив по карте задачу каждого командира и позицию, которую он должен занять в тылу врага, а также возможные направления, по которым придется наступать или отступать, Сергей Николаевич отпустил их. В лагере была объявлена боевая тревога.

Через час отряд из двухсот партизан был готов к выполнению сложнейшей операции. Сильвио доложил Ферреро о том, что все бронемашины проверены и приведены в порядок. Сам он должен был управлять одной из них.

Вперед отправились разведчики, а вместе с ними и Мехтч. Они поднимали своих людей в селах и деревнях, и люди, получив от подоспевшей партизанской части оружие, занимали горные тропинки, помогали партизанам минировать дороги.

Фашистские каратели должны были покинуть Триест и начать свое наступление на следующий день в двенадцать часов ночи. В десять вечера партизаны были уже под Триестом и, замаскировав пушки и бронемашины в оврагах и заброшенных сараях, ушли кружным путем в Опчину. Сбор был назначен во дворе дома Марты Кобыль. Отсюда человек пятьдесят, по одному, пробрались в город. Связным был назначен триестинский токарь - ближайший сподвижник товарища П. Токарь разместил партизан в рабочих кварталах.

В эту ночь в Триесте было необычайно тихо. Патрули медленно прохаживались по городу, по рабочим кварталам, но никого не встречали. Казалось, что город вымер. Но так только казалось. На западной окраине города строились в это время батальоны фашистов, заправлялись машины и мотоциклы. Дивизия ждала сигнала к наступлению.

А по улицам Триеста, прижимаясь к стенам домов, торопливо шли подростки направляясь к собору Сан-Джусто. Началось это так: один из мальчиков, косоглазый Марио, услышал, как кто-то тихонько постучал в дверь их дома. Отец его, вскочив с постели, открыл дверь. Мальчик тихо подкрался и дверям ведущим в комнату родителей, и прижался ухом к замочной скважине. Марио мало что понял из слов гостя и отца, но одно было ясно: заваривается какая-то каша. Долг дружбы обязывал мальчика немедленно сообщить об этом своим товарищам… И вот начались перебежки с улицы на улицу, из квартала в квартал. Ребята решили подняться на колокольню Сан-Джусто, откуда весь Триест виден как на ладони, и с нее наблюдать за тем, что будет происходить в городе.

Ровно в полночь Мехти вышел из дома Марты Кобыль. Через плечо у него была перекинута сумка с двумя порциями взрывчатки. Впервые за все время он шел выполнять задание один, без напарника.

Спускаясь в город, Мехти услышал шум машин, танков, мотоциклов и топот сотен кованых сапог.

«Началось», подумал он и ускорил шаги.

У Карранти в эту ночь было приподнятое настроение. Только что по телефону он пожелал полковнику Гульбаху счастливого пути, еще раз пообещал ему свою помощь, когда это понадобится, и попросил осведомлять его о ходе операции. Все тайные тропы были отмечены на карте у Гульбаха, и он довольно отчетливо представлял себе возможные позиции партизан.

«Наконец-то с партизанами будет покончено!» - радовался Карранти. Он решил сегодня не спать, а ждать сообщений о первых успехах дивизии Гульбаха: ему должны были звонить по телефону. Чтобы не скучать, Карранти включил радиолу.

…Партизаны вышли из своих убежищ и стали занимать позиции.

В гестапо, в эсэсовских частях, оставшихся в Триесте, царило оживление. Немцы радовались не меньше Карранти: конец партизанам, теперь можно будет хоть немного отдохнуть от тревог. По городу бродили подвыпившие гитлеровцы.

В половине первого ночи на улицах Триеста можно было даже услышать излюбленную фашистскую песенку - «Лили Марлен».

…Мехти решил сократить путь и добраться до виа Фортуна проходными дворами.

Спустя минут десять он уже искал на этой улице дом Мазелли. Услышав шаги идущих в ногу жандармов, Мехти остановился и вошел в первую попавшуюся дверь, над которой горели красные фонари. Внутри, кроме нескольких пьяных нацистов, никого не было. К Мехти подошел хозяин заведения, угодливо улыбаясь, сказал:

- Синьор, сегодня есть полная гарантия, что взрывов не будет. А девушки наши скучают… Прошу…