На далеких рубежах

-- Вы, значит, к нам прямо из академии?

-- Нет, год служил на севере.

-- Ого! Прямо из льдов -- в горячие пески! -- Лиля поглядела на него с сожалением, а может быть, ему это просто показалось.

-- Да неужели здесь так плохо?

-- Где?

-- Ну у вас, в Кизыл-Кале?

-- К сожалению, ничего привлекательного. Пустыня. Куда ни глянь -пески да пески. Лежат барханы, как застывшее, мертвое море. А жара! Порой дышать нечем.

То, о чем рассказывала девушка, подтверждала ее внешность. Миловидное лицо и красивые, словно точеные, руки покрывал ровный темно-бронзовый загар, который, быть может, лег еще с детства. Ее можно было принять за цыганку, если б не светлые, прямо льняные волосы да слегка подведенные черные брови. Одним словом, сразу было видно, что она южанка, на внешности которой, пожалуй на всю жизнь оставила свои следы знойная пустыня.

-- Тяжелый климат, -- продолжала рассказывать студентка. -- Моя мама все время болеет. Вот и сейчас еду, чтобы навестить ее. Сердце у нее слабое. А на днях получила письмо -- с температурой лежит.

Телюков тем временем снова наполнил бокалы:

-- Пожалуйста, Лиля! Прошу вас, товарищ майор!

Лиля лишь пригубила вино.

-- Боюсь, голова закружится, а ехать ведь еще порядочно.

-- Не волнуйтесь, Лиля, довезем! -- сказал Телюков, осушив свой бокал.

В девять вечера сели в поезд. Ехали в мягком вагоне. Телюков усердно ухаживал за дочерью полковника. Перед посадкой он раздобыл в киоске целый ящик минеральной воды с куском льда поверх бутылок. Вряд ли он стал бы это делать, не будь с ними Лили. Встреча эта была для него более чем приятной.

Некоторое время поезд шел вдоль берега моря, огибая залив. Легкие волны набегали на пологий берег и, отхлынув, оставляли на мокром песке кружевную пену. Вдали виднелся какой-то мрачный, черно-бурый полуостров, на котором одиноко высился маяк.

Постепенно море отступало. Поезд врезывался в бесконечные пески.

Поддубный часто выходил в тамбур покурить, побыть наедине с самим собою. Думал о том, как-то встретит его командир полка, как вообще сложится служба на новом месте.

Лег спать поздно. Ночь была темная. Поезд остановится на минуту-две и идет дальше. Смотришь в окно добрый час и не увидишь огонька. Черно за окном.

Пустыня.

Глава вторая

Вот наконец и Кизыл-Кала.

Но где же станция?

Утро, а тут хоть глаз выколи. Песчаный буран замутил все вокруг. Тусклое, едва различимое, светит солнце, матовое, какое-то лиловое. На него можно смотреть простым глазом, не прикрываясь светофильтром.

В вагоне, еще задолго до Кизыл-Калы, Поддубный слышал от пассажиров про ветер-афганец, налетающий из Афганистана; он вздымает тучи пыли, наметает высокие барханы. Сквозь чугунный грохот вагонных колес слышно было, как шумела и завывала стоголосая пустыня. Но все это блекло перед тем, что встретило пассажиров при выходе из вагона! Будто кто-то без конца швырял горсти песку в глаза -- на тебе, человек добрый, получай! Прошли всего каких-нибудь сто метров, а песок уже отвратительно хрустел на зубах, набивался в уши, ноздри, сыпался за воротник...

-- И часто здесь такое бывает? -- спросил Поддубный, когда нашли наконец вокзал и очутились в пустом душном зале.

-- Не забывайте, мы в царстве песков! -- воскликнул Телюков с какой-то неуместной патетикой. -- Это Каракумы!

Поставив свой и Лилин чемоданы, он отправился на поиски машины.

-- А вас, Лиля, не пугает это пустынное царство?

Девушка была закутана в пыльник и в ответ только улыбнулась сквозь очки-консервы.

"Вот какую жену надо искать офицеру, который вчера наблюдал полярное сияние, а сегодня -- песчаную бурю", -- невольно подумал майор, вспомнив о своей бывшей знакомой -- Римме, которая наотрез отказалась ехать с ним из Москвы. -- Такой ничего не страшно.

Машину на станцию почему-то не выслали. Что же делать? Телюков снова ушел и вернулся минут через пятнадцать.

-- Вот что, -- сказал он, стряхивая с себя песок. -- На аэродром идет специальная машина, цистерна. Есть одно место в кабине. Либо вы, Лиля, поезжайте, либо я поеду и вышлю за вами "Победу" или что уж там дадут, коль замело дорогу.

Телюкову явно хотелось показать Лиле свою услужливость.

-- Поезжайте вы, -- решила Лиля.

-- Разрешите, товарищ майор?

-- Поезжайте, а мы здесь подождем.

Телюков уехал на попутной машине. И прогадал. Не прошло и пяти минут, как появился шофер командира полка -- рядовой Челматкин. Он был без головного убора и, увидев майора, остановился в смущении:

-- Вот беда -- забарахлил мотор; вылез я из машины, а ветер раз -- и сорвал панаму. Я вдогонку -- да куда там! Оттого и задержался. Вы уж не взыщите, товарищ майор, да и вы, Лиля. Такая неприятность! -- жаловался шофер. -- Это у меня уже вторую панаму уносит. Третьей, пожалуй, не дадут, скажут в вещевом отделе -- статьи на буран не предусмотрено...

-- А вы бы спустили подбородочный ремешок, -- заметил офицер.

-- В том-то и горе, товарищ майор! В общем, говоря правду, ворон считал...