На черной лестнице (сборник)

На перроне было пусто, зато на станции – тесно. На лавках сидели и чего-то ждали люди. Темные, большие, несдвигаемо-монолитные в своем ожидании. Правда, и суетящиеся имелись – суетились в основном коренастые парни в кепочках и кожаных куртках; в Москве такого вида ребята исчезли лет десять назад.

Опасливо косясь на них, Роман с Ильей пробрались к свободному пятачку у стены. Поставили рюкзак. Немного повеселили друг друга, пошутив по поводу висевшей над головой картины – Владимир Ильич Ленин на дощатой трибуне, в окружении алых стягов что-то страстно говорит. «Вот тебе и местная достопримечательность». – «Колхозником себя ощущаю пятидесятых годов».

– Что ж, – бодро, видимо, наконец проснувшись, сказал Илья, – схожу узнаю насчет автобуса до Чухломы. Посмотришь за рюкзаком?

– Давай.

Илья ушел, а Роман стал поглядывать на людей, обстановку станции. Поглядывал не прямо, не затяжно – Москва отучила от этого, – а быстро и вроде бы мимо. И вспомнился автовокзал в родном районном городишке: сидели, а то и лежали там, в таком же полубараке на лавках, в темное одетые люди, терпеливо, без нервов ожидая то ли автобуса, то ли еще чего. Может, какого-нибудь события, которое изменит их судьбу. Одни молчали, другие тихо переговаривались или подробно, но не занудно рассказывали.

Роман любил подсесть к таким рассказывающим и послушать и многое узнавал о людях, о жизни. Кое-что стало сюжетами его первых рассказов, которые он написал в начале девяностых; однажды отнес несколько в местную газету, состоявшую из коротеньких новостей, объявлений, поздравлений и некрологов; главному редактору рассказы понравились, она их поставила, а потом посоветовала Роману попытаться поступить в Литературный институт: «Что вам здесь? Вам пробиваться надо». И через полгода он сидел с родителями на жесткой лавке – ждали автобуса до ближайшей железнодорожной станции.

И Илья наверняка из такого же барака в Литинститут уезжал – родом он из маленького городка на Северном Алтае, вряд ли вокзал там из стекла и бетона…

С ближайшей к Роману лавки одновременно, но не сговариваясь, как-то по отдельности, поднялись мужчина и женщина. Пошли к двери, противоположной двери на перрон. Роман скорее подтащил к лавке рюкзак. Уселся широко, на два места.

Прикрыл глаза, но к происходящему вокруг прислушивался напряженно. Ловил голоса, фразы, пытался найти что-нибудь колоритное, зафиксировать в памяти. Ничего не было, лишь невнятный гулдеж, вздохи, зевки, хлопанье дверей. По полу то и дело прокатывались волны холода, и у Романа постепенно стали коченеть ноги. Он сжимал-разжимал стиснутые туфлями пальцы, жалел, что не купил сапоги на меху. Хотя в Москве они не очень-то и нужны – добежал от дома до метро, от метро до работы; магазины, редакции журналов и издательств, Центральный дом литераторов, школа, где учились дети, тоже находились неподалеку от дома или станций метро. Замерзнуть не успевал.

– А, вот ты! – испуганно-обрадованный голос Ильи. – Смотрю, нет…

Роман разлепил отчего-то слезящиеся глаза, подвинулся. Илья сел рядом.

– Автобус через час почти. Билеты при посадке.

– Куда подходит?

– Да сюда, к вокзалу.

– М-м, вокза-ал… – На Романа наваливалась дремота, хотелось в свою квартиру, лечь на тахту, накрыться теплым одеялом… Чтоб взбодриться, предложил: – Что, по пятьдесят?

– Можно.

Незаметно, опасаясь милиционеров или какого-нибудь алкаша-попрошайку, разлили остатки коньяка по пластиковым стаканчикам.

– Ну, за продуктивную поездку.

Выпили.

После коньяка Романа потянуло курить. Вышел на улицу – так сказать, в сторону города. Там оказалась небольшая, зажатая напоминающими сараи зданиями площадь, на которой тарахтел «пазик» с табличкой в окне «Галич – Сусанино». Рядом с ржавой, забитой мусором урной двое парней в кепках спорили и, видимо, готовились к драке.

– Ты не имеешь права, понял?! – наскакивал один. – Не имеешь!

– Да с чо ты взял? Никому я ничо не должен, – отпихивался второй.

– Ты не имеешь права так поступать!

Удивляясь, что парни на грани мордобития не матерятся, а, если записать их слова просто на бумаге, выражаются вполне интеллигентно, но все же боясь быть втянутым в их разборку, Роман быстро выкурил сигарету и вернулся на станцию.

Илья перебирал бумаги – несколько листов формата А4 с тускловатым, отпечатанным на струйном принтере текстом.

– Ром, – протянул один из листов, – пробеги вот это. Пока делать нечего.

– А что это? – Как всегда, когда ему предлагали рукопись, Роман почувствовал тоску.

– Ну, глянь. Мнение твое интересно.

Роман стал читать: