Н.С. Хрущев

7-8 марта в Кремле опять состоялась встреча Хрущева с деятелями литературы и искусства. С большим докладом выступил секретарь ЦК Л. Ильичев, заявивший, что «у нас навечно утвержден ленинский курс в жизни, и порукой тому Центральный Комитет партии во главе с Н. С. Хрущевым». Ильичев обрушился на тех, кто «сеет недоверие в умах молодежи к совершенно ясным и четким выступлениям партии против тенденций, чуждых советскому искусству, хочет выдать себя за духовных «наставников», духовных «вождей» нашей молодежи. «Но у нас был, есть и будет только один духовный вождь народа, советской молодежи — наша великая Коммунистическая партия!»

Объектом грубой критики в большом и путаном выступлении Хрущева на этот раз стал кинофильм молодого режиссера Марлена Хуциева «Застава Ильича». Особое неудовольствие Первого секретаря вызвало то обстоятельство, что главные герои фильма; выглядят какими-то неприкаянными: «Они показаны так, что не знают, как им жить и к чему стремиться. И это в наше время развернутого строительства коммунизма, освещенное идеями Программы Коммунистической партии!»

На какие положительные образцы следует равняться кинематографистам? Для Хрущева ответ был очевиден: «Постановщики картины ориентируют зрителя не на те слои молодежи. Наша советская молодежь в своей жизни, в труде и борьбе продолжает и умножает героические традиции предшествующих поколений, доказавших свою великую преданность идеям марксизма-ленинизма и в годы мирного строительства, и на фронтах Отечественной войны. Хорошо показана наша молодежь в романе А. Фадеева «Молодая гвардия». И очень жаль, что С. Герасимов, ставивший фильм по этому роману, не посоветовал своему ученику М. Хуциеву показать в своей картине, как в нашей молодежи живут и развиваются замечательные традиции молодогвардейцев».

Неожиданно в своей речи Хрущев заговорил о заслугах Сталина, о его большом вкладе в дело социалистического строительства в СССР:

«Партия со всей непримиримостью осудила и осуждает допущенные Сталиным грубые нарушения ленинских норм партийной жизни, произвол и злоупотребление им властью, причинившие серьезный ущерб делу коммунизма. И при всем этом партия отдает должное заслугам Сталина перед партией и коммунистическим движением. Мы и сейчас считаем, что Сталин был предан коммунизму, он был марксистом, этого нельзя и не надо отрицать».

Любопытно, что в ответ на многочисленные выступления Хрущева по вопросам литературы и искусства в ЦК поступало много писем-откликов, зачастую с резкой критикой его взглядов. В этом — тоже важная примета времени. Вот, к примеру, письмо студентки МГУ Г. Щегольковой:

«Никита Сергеевич, я сажусь за письмо к Вам сразу же после прочтения Вашей речи от 8 марта. Я нахожусь сейчас в полной растерянности. Все, во что я верила, во имя чего жила, — рушится.

Системе культа не удалось остановить строительство социализма, хотя объективно все было направлено именно на это. Мы осудили культ личности, осудили вею эту систему. Мы стараемся будить в каждом человеке творчество — думай, твори, и только тогда коммунизм будет построен.

Что же мы имеем теперь? Начался поход против творчества. Это пока поход против творчества в искусстве. А что будет затем? Этот поход вызовет обязательным следствием поход против творчества и в других областях. Почему? Потому что дается сила опять прежним силам, которые при Сталине занимались тем, чтобы убедить людей, что им не надо думать, а надо верить Сталину… К чему Вы призываете художников? Ищите новое, но только так, чтобы и всем нравилось, и не противоречило это новое старому, и не ломало это новое старого, и не было дерзким, смелым… Атмосфера, создающаяся сейчас, есть атмосфера администрирования, насилия, необоснованных обвинений, оплевывания, демагогии и декламации самых высоких слов, которые честный человек произносит только в самый трудный момент».

В июне 1963 года состоялся пленум ЦК партии, специально посвященный идеологической работе. К этому времени проработочная кампания несколько сбавила свои обороты. Видимо, Хрущев осознал, что зашел слишком далеко. Большая речь, с которой он выступил на пленуме, была выдержана в спокойных тонах.