Читаем Н.С. Хрущев полностью

«Хрущев, сокрушив культ личности, но не сталинизм, — пишет Д. Волкогонов, — мыслил почти так же, как и его большевистские предшественники-гиганты. Он был более мелок в историческом масштабе, но унаследовал от них главное: фанатичную веру в конечное торжество коммунизма. Эта вера подталкивала его не раз на авантюры разных масштабов. Операция «Анадырь» была во внешнем политическом плане самой крупной за годы его «правления». Однако в итоге все же восторжествовал разум и здравый смысл, а американское вторжение на Кубу было предотвращено». Видимо, именно поэтому в своих мемуарах Хрущев высоко оценил тогдашние шаги советского руководства:

«Карибский кризис является украшением нашей внешней политики, в том числе моей как члена того коллектива, который проводил эту политику и добился блестящего успеха для Кубы, не сделав ни одного выстрела».

Однако Хрущев ничего не говорит об отрицательных последствиях кубинского кризиса, который ускорил разрыв между Советским Союзом и Китаем, вновь доказав, что советские «вожди» по-прежнему не брезгуют ложью даже на самом высоком уровне, наконец, он заметно понизил престиж советского лидера как внутри страны, так и за рубежом.

<p>Глава 17</p><p>В борьбе</p><p>за социалистический реализм</p>

Человек с человеком испокон веку ведут монолог.

Станислав Ежи Лец

Хрущев говорит в мемуарах:

«В своей жизни встречая на своем пути много людей, разных по званию и характеру, я, к сожалению, часто сталкивался с фактами, когда за отсутствием разумной ориентации люди опирались на старшинство, звания и подавляли нижестоящих».

К себе эти слова он, похоже, не относил. А между тем, именно с Хрущевым был связан мощный идеологический прессинг в сфере культуры. Его грубые указания художникам, писателям, композиторам, примитивные оценки, резкие нападки, брань — все это формировало общий фон тогдашней культурной жизни. Хрущев и здесь бросался из одной крайности в другую. Он разрешил публикацию повести Александра Солженицына у Твардовского в либеральном журнале «Новый мир», поощрял терпимость и многообразие мнений. Но он же кричал и топал ногами на тех, кто ему не нравился из представителей творческой интеллигенции. Он искренне стремился наладить диалог с людьми творческого труда, но постоянно срывался на монолог и окрик. Видимо, подсознательно Хрущев понимал, что либеральная интеллигенция — его самый верный союзник на пути углубления десталинизации, борьбы с консервативными ортодоксами. Однако принять ее идеалы и ценности он был не способен.

Бесконтрольная, самодержавная власть, которой обладал Хрущев, его малообразованность и низкая интеллектуальная культура — все это предопределяло поведение Первого. «Нельзя направлять развитие литературы, искусства и культуры с помощью палки и окрика, — говорит Хрущев в своих мемуарах. — Нельзя проводить борозду, а затем заставлять всех деятелей искусства следовать по ней без каких-либо отклонений. Если слишком жестко контролировать деятелей искусства, то не будет борьбы мнений, а без борьбы не будет критики — правдивости». Увы, осознание этих истин пришло к Хрущеву только на пенсии.

Посетивший в 1957 году Советский Союз писатель Габриэль Гарсия Маркес свидетельствовал:

«Их радио имеет только одну программу, а газеты — все они принадлежат государству — настроены лишь на волну «Правды». Однажды я увидел киоск, заваленный кипами «Правды», на первой странице выделялась статья на восемь колонок с заголовком крупными буквами. Я подумал, что началась война. Заголовок гласил: «Полный текст доклада о сельском хозяйстве».

Однако ростки нового постоянно пробивали себе дорогу. Как вспоминает кинорежиссер Михаил Ромм, даже у Хрущева попадались какие-то такие необыкновенности, которые заставляли оторопеть. Во время Одного из выступлений он говорил: «Идеи Маркса, это, конечно, хорошо, но ежели их смазать свиным салом, то будет еще лучше». «Мне и в голову бы никогда не пришло, — замечает Ромм, — что идеи Маркса можно смазать свиным салом».

Конечно, советское общество по-прежнему оставалось царством идеологии. Были идеологизированы все сферы человеческой деятельности. Проводником идеологии выступала партия — государство со всей мощью своего аппарата принуждения. На протяжении нескольких десятилетий власти обманывали людей, обещая то «социализм в отдельно взятой стране», то «коммунизм для нынешнего поколения». Драма Хрущева заключается в том, что, положив начало оттепели, которая привела к размыванию «идеологического монолита», он вместе с тем постоянно ратовал за идеологическое единство. Алексей Аджубей свидетельствует: «Хрущев до конца дней полагал, что его требования были вполне оправданны — нельзя даже в мелочах поступаться идейными убеждениями».

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии