Н 8

Поняв, что о них позаботятся, сосредоточился на том, что ждало впереди. Ложбина все поднималась, начав извиваться, дно стало каменистым и острым, я цеплялся наплечниками за старые корни, с треском обрываясь их, тараня мокрым лицо пыльную паутину, с хрустом давя стальной грудью засохшее дерьмо – в том числе и гоблинское, хотя я не особый спец по видам и сортам дерьма. Но очень уж знакомая форма. Похоже, расположенную поблизости ложбину патруль или кто там у Лео, втихаря использовали как нужник. Переползя кучку недавно обблеванных костей, воняющих кислятиной и самогоном, отбросил клыкастый вытянутый череп, подтянулся, и проскользнул в проем между кустами. Тут как мне помнится небольшая плоская возвышенность, что упирается в одну из построек с навесом… это как небольшая центральная площадь базы и… я замер, глянул вверх. Надо мной тяжело тряслись огромные мохнатые шары, подсвеченные сквозь тонкую материю короткой юбки в клетку. Минос, здоровенный красный бык, широко расставив копыта, с силой ударил деревянным колом в землю и заревел во всю звериную глотку:

– Здесь стяг хозяина вонзаю я! Вонзил! Сказал – Аллурда! Лурда!

Развернулось красное знамя со знакомым уже изображением рогатого шлема.

– Аллурда! – сквозь пальбу донеслось с нескольких сторон – Лурда!

– Лурда – согласился я, направляя стволы дробовика между ягодиц красного крикуна и нажимая оба спуска.

Бык остался стоять. Но юбку, немалую часть жопы, заветные бубенцы и наверняка любимый хрен унесло куда-то в небо. На землю обрушился кровавый поток.

– Лурда! – на автомате крикнул красный минос и тут наконец жаркая волна боли дошла до его запертого в чересчур толстом черепе мозга и он куда-то побежал, оставляя за собой широкий кровавый след и смешно подпрыгивая, взбрыкивая разорванной жопой, откуда свисали обрывки кишок.

Потрясенные этим зрелищем участники ненадолго прервали стрельбу и явно пытались понять, что же там такое мудрое пытается начертать потомкам на утоптанной земле жопной кровавой слизью красный забавный минос.

– На камбуз яйца прилетели, кэп! В окно! – изумленно заорали из штабного корабля – И хрен! Прямо на плиту шмякнулись!

– Жарь! – прокричал в ответ знакомый голос – Жарь их сука! Сожрем! Потенци-и-и-ия-я-я!

– Потенция-я-я-я! – отозвались радостно его подручные.

– А-а-а-а! – ответил им пустившийся вприсядку красный минос, сумевший порадовать нас еще несколько секунд, а затем упавший и замерший перекошенной мордой в землю.

– Кто там яйца в небо швыряет? – снова дал о себе знать Сквалыга и на этот раз в его голосе слышалась надежда.

– Рассоси клубничку, Лео! – крикнул я, направив лицо в землю и чуть в сторону, чтобы не выдать своего местоположения.

– Дружище! Как я рад! Спаси! И с меня еще немало историй! И не только!

Хмыкнув, я дозарядил дробовик и взялся за штурмовую винтовку. Я уже дал сигнал, запустив на площадь танцора, а в небо дымные яйца. Рэк должен сообразить, что…

Треск дробовиков от кормы корабля дал понять, что бойцы правильно все поняли. Поведя стволом, я поймал в прицел спину тоже копытного, но более мелкого рогатого ублюдка и прострелил ему легкие. Хрипло замекав, он совершил поразительный прыжок, преодолев метров десять и рухнув на красного миноса.

– Те твои – сказал я, не оборачиваясь и коротко кивнув на бегущее в нашу сторону уродливое трио.

Серый средний минос – тоже в юбке, вооруженный парой короткий копий и уже замахивающийся. Сильно смахивающий на козла упырок с дробовиком. И насекомовидный призм с дрожащими за спиной крыльями, бегущий с немыслимой скоростью, размахивая как мельницей правой рукой-лезвием. Левая вроде нормальная и сжимает нож.

– Аллурда! Лурда! – завопил кто-то от корабля и это позволило мне обнаружить его.

Гаденыш спрятался в одной из трех деревянных бочек. Подал голос и затих, выжидая и считая себя самым умным.

– Угадаю или нет? – задумался я, простреливая ближайшую ко мне бочку.

– О-О-О-А-А-А-А-А-А! – трубно заревела закачавшаяся бочка, над краем показалась вполне обычная взъерошенная гоблинская голова. Я выстрелил еще раз, и пробитая башка заткнулась, зацепившись подбородком за край бочки и повиснув.

Звено Каппы дало залп. Поймавшее картечь трио рухнуло. Минос бился, козел трясся, а призм резко подскочил и… полетел над самой землей, выставив руку-лезвие как копье.

– Лу-у-у-урд-а-а-а!

Выстрел Каппы развернул уродливую башку расцветшим бутоном, плеснуло серо-белым и полет прервался. Лезвие замерло метрах в двух от нас.

Осмотрев панораму, я встал, сделал шаг, тут же сел и перекатился в кусты. По мне никто не выстрелил. Зато пальба за кормой усилилась. Встав, я рванул к бочкам, на ходу махнув рукой. Похоже, наши нарвались на основные силы и завязли…

Вправо. Резко влево. Упасть и перекатиться, сшибая какие-то горшки и бутылки. Не останавливаться. Не замирать. Мимо навеса. Пнуть одну из бочек и посильнее, чтобы покатилась, привлекая к себе…

Затрещав, бочка ощетинилась пятком едва заметных игл. Следом в ее боку появился пяток дыр.

– А дерьмо! – раздался раздосадованный голос откуда-то снизу.

Не вижу!