Н 4 (СИ)

– Да я к ней свататься собрался, – осталось только вздохнуть и повернуться к двери. – А тут поссорились, я сам виноват… Теперь она на порог не пускает. А отец вообще о сватовстве не желает даже слушать.

– Странно, что с вашими талантами, и такое отношение.

Так получилось, что я двинулся к двери – не будут же меня терпеть тут вечно, у людей совещание – а князь вроде как самолично подрядился сопроводить. И вроде – только до дверей кабинета, мелочь. Но в этом кабинете умещалось немало, я вам доложу, шагов.

– Пристрастное отношение отца, – пожал я плечами. – Аристократы, старшая дочь.

– Неравный брак, – кивнул Панкратов, но тут же замер на полушаге. – Быть может, Максим, моя помощь придется ко двору?

– Михаил Викентьевич, ну как же я могу вас беспокоить, – принялся я отнекиваться.

– Нет, я настаиваю, – ухмыльнулся Панкратов. – Пусть попробует отказать такому свату, как природный князь.

– Признаюсь, вы меня очень обяжете, – прижал я руки к груди.

– Тогда договорились. – Хмыкнул князь довольно. – А что за род девушки? – Заинтересовался он только сейчас.

– Так Еремеевы, – похлопал я ресницами.

Стараясь не подавать вида, что замечаю, как мрачнеет его лицо.

Потому что забыть тех, кто косвенно был виноват в гибели его сына – путем потери контроля над вертолетом – он не мог.

– Это не самый лучший выбор, юноша.

– Любовь – зла, – философски ответил я.

– Быть может, вам нравится кто-то еще? – Задал он слегка беспомощный по содержанию вопрос.

Потому что обещание он уже дал.

– Увы…

– Максим, может я познакомлю вас с хорошей девушкой из нашего клана? – Сцепил он челюсти.

– Уверен, они прекрасны. Но Ника – это боль и муза моей сердечной мышцы.

– Правильно говорить: сердца, – механически поправил он, что-то напряженно обдумывая. – А если я вас познакомлю с моей племянницей? Вы хороший, перспективный юноша. – Рассуждал он вслух, словно себя убеждая.

– Михаил Викентьевич, а в чем причина?

– Если я приду сватом к ним, это будет означать, что я их простил. – Словно от зубной боли скривилось его лицо. – А я не простил. Они повинны в гибели Вячеслава!

– Михаил Викентьевич, а истинных виновников той беды нашли? Простите за бестактность.

– Да, – нахмурился князь. – Я его нашел. Его казнили.

Не «я», а «его». Большая разница.

– Еще раз прошу извинить, а вы видели тело? – Внимательно смотрел я на него.

– ИСБ не отдает тела, – буркнул Панкратов. – Я знаю время и место.

– Помните, я говорил, откуда ко мне попали документы по Ольге? В числе тех бумаг был внутренний рапорт об угоне конвоя ИСБ в составе трех машин: двух патрульных и одной для перевозки заключенных. Подставные сотрудники дорожно-постовой службы заставили выйти экспедиторов из транспорта и оглушили спецсредствами.

Князь чуть замедлил шаг, но в его тоне не было особых эмоций.

– Документы, Максим. Подлинные печати, верные подписи. Я знаю, как их проверить.

– Внутри угнанных машин были чистые бланки с подписью руководства, это отмечено отдельно. Визируют их массово, по факту выпуска приказа о переводе заключенных в бланк вписывают имена.

Обычное дело, когда подписывать бумаги должен высокородный, унаследовавший высокий пост и место службы. Не на рабочем же месте ему сидеть целыми днями.

– Угон расследовали?

– Конвой пытались использовать для перевода опасного преступника из одной тюрьмы в другую. Руководство тюрьмы что-то заподозрило, машину и всех, кто был внутри, сожгли в момент прорыва с территории. На этом расследование было закрыто: мотивы налетчиков понятны, бланки списаны. Более жалоб на деятельность похищенного конвоя не поступало.

– Мне нужно посмотреть на этот рапорт, – медленно, с расстановкой произнес князь.

– Кроме бумаг, вам наверняка предъявили кое-что еще, – выдержал я последовавший быстрый и яростный взгляд с его стороны. – Вы бы не отдали свое просто так. Вам наплевать на приказы. Вы хозяин своей земли.

– Вы забываетесь. Но вы правы.

– Я дам вам этот рапорт. У вас достаточно влияния, чтобы прояснить его подлинность. Уверен, достаточно Сил, чтобы довести дело до конца. Значит, совсем скоро вам понадобится очень много ненависти. Так зачем ее растрачивать впустую на каких-то Еремеевых?

– Моей ненависти хватит на всех.

– Сойдемся на том, что я эту Еремееву лично накажу. – Вздохнул я.

Пока не знаю как, но «Хатико» она у меня как минимум трижды посмотрит. Вертолет прошляпила, самолет уронила…

– Любимую девушку? – Хмыкнул князь неопределенно, доведя меня до самой двери.

– Она будет плакать и рыдать. Рыдать и плакать. – Уверенно пообещал я.

– Ну, если так, – мрачновато, но улыбнулся уголком губ Михаил Викентьевич. – Буду тебе сватом.

– В субботу, в девять. – Уточнил я. – Иначе никак ее отца не поймать! И вы там не один будете, не беспокойтесь!

– Да я и не беспокоюсь, – своими руками открыл он передо мной дверь и рявкнул в сторону заполонивших коридор бойцов клана. – Не препятствовать!

* * *

В темноте подвального уровня огромного здания было много страха. Не того страха, что пахнет кровью, болью и пыткой. И не тех эмоций, что сжимают разум безумца.