Мытари и фарисеи

Несмотря на ранний час, подошли Парамыгин с семьей, Наталья Ерохина с Семеновым, Гаврилов, Сорокин, несколько лейтенантов из моей эскадрильи вместе с женами. Подъехал на красных «Жигулях» майор, которому пред­стояло добираться в Брянск. Он был с сыном: «Жену с дочерьми отправил поездом».

Парамыгин отвел меня в сторону:

— Я тут тебе кое-что припас, — он дал сверток, в котором находились граната и четыре ракеты, — граната учебная, но напугать можно, а ракеты, как гранатометы, кстати, ими хлопцы где-то под Акчатау отстреливались от насевших казахов. Надеюсь, ты еще пользоваться не разучился?

— А стоит ли?

— Дорога — штука неблагонадежная. Ну, покатилася торба с великого горба, — как обычно пошутил он.

— Слушай, ты все торба да с горба, а дальше как?

— Дальше? Дальше как в том детстве: а в той торбе хлеб, пшеница, с кем ты хочешь, с тем делися.

— А я ломал голову, что же ты придумал.

— Слушай, скажи этому золотозубому майору, — он кивнул в сторону красных «Жигулей», — чтобы он свой золотой запас жвачкой заклеил.

Мы рассмеялись, хотя на душе было прескверно, и обнялись на проща­нье. Женщины плакали.

Фергана бурлила еще с того памятного клубничного скандала и никак не могла успокоиться. Да и не только Фергана. Но у всех после бойни в Андижа­не, изгнания турок-месхетинцев, дорожный страх олицетворяла Фергана. Она выплескивала на все окольные дороги свой гнев. Тогда и нашим десантникам досталось, окропили своей кровушкой андижанские да ферганские улочки с переулочками. Их били, над ними издевались, а у них команда — «Оружие не применять!». Теперь если где-то ограбили, убили, сожгли автомобиль, то это обязательно связывали с Ферганой. Хотя уже и своих доморощенных бом­бил на этих дорогах, оказалось, с лихвой. Целые банды орудовали не только ночью, но и днем, внаглую, открыто останавливали машины. Выбрасывали людей и скрывались. И то, что Гульман договорился с омоновцами, стало для нас далеко не лишним.

***

Ранним утром мы собрались у ташкентского поста ГАИ. Командир омо­новцев старший лейтенант Нурсултанов объяснил порядок движения, раздал в каждую машину по красному флажку:

— Если кому-то понадобится экстренная остановка, ведь вы едете с детьми, и такие остановки неизбежны, пассажир переднего сиденья флажок в окно и делает отмашку. Останавливаемся все вместе, движение также начина­ем все вместе. Быть предельно внимательными. Подполковник, вы возглавите колонну, мы ее замыкаем. Перед нами поставлена задача к ночи доставить вас в Чарджоу.

Чарджоу — это уже Туркмения. Там было спокойнее.

Молоденький, с еле заметными черными усиками Нурсултанов озабочен­но осмотрел машины, внимательным взглядом окинул покрышки просевшей донельзя загруженной черной «Волги», затем водитель омоновских «Жигу­лей» попросил открыть капот «Москвича» и вместе с пожилым седым мужчи­ной, отрекомендовавшимся дядей Гришей, склонился над двигателем, что-то говорил, показывал, и мужчина устало кивал головой в знак согласия.

Нурсултанов попросил:

— Подполковник, скорость в пределах ста километров, не больше, мне «Москвич» не внушает доверия, да и «Волга». У нас от них уже избавляются.

Уже за Джизаком мы попали в кутерьму, созданную кем-то впереди. Двое милиционеров деловито сортировали остановленные машины по номерам. Пропускали только своих, с чужими отправляли на автостоянку, где толпился возмущенный народ. Один из них, еще издали заметив мои брестские номера, дал знак остановиться.

— Проверяем насчет угона, ваши документы.

— Я — подполковник, еду с семьей на родину!

Мне бросилось в глаза, что форма сидела на нем мешковато. И все в нем было не так: и скользкий взгляд, и татуировка на кистях, и не представился, как это делают служители порядка. Какие-то подозрительные личности с другим прихрамывавшим милиционером уже осматривали всю остановившу­юся следом нашу колонну.

— Я тебе сейчас покажу родину, кому сказал, документы! — проревел он, но, увидев, что к нам подъезжают омоновские «Жигули», вдруг засуетился и начал пятиться. Нурсултанов поманил его к своей машине, однако милицио­нер побежал куда-то в сторону, громко крича по-узбекски. За ним врассыпную кинулись вместе с прихрамывавшим милиционером еще с десяток подельни­ков. Омоновцы мгновенно выскочили из «Жигулей» и бросились следом. На дальнем краю стоянки раздались стрельба, раздались крики, началась паника. Машины рванули в разные стороны. Только наша колонна замерла, стояла как вкопанная.

Здесь, на стоянке, мы дождались вызванную Нурсултановым милицию из Джизака. Он сдал хромого милиционера и его троих подручных, двое из кото­рых были ранены. Пуля одному из омоновцев поцарапала щеку, и ее заклеили лейкопластырем.

Оказалось, банда грабила проезжих, и не просто грабила: под видом милиционеров выбирали машины поновее, объявляли хозяевам, что этот транспорт находится в угоне, сажали за руль своего человека и заставляли хозяина вместе с ним ехать в ближайший кишлак для проверки. По дороге бандит, наставив пистолет, высаживал владельца и скрывался.