Мысы Ледовитого напоминают

В прошлом в 156-м году июня в 20 день с Ковымы реки послан я, Семейка, на новую реку на Онандырь для прииску новых неясачных людей. И в прошлом же во 157-м году[393] месеца сентября в 20 день, идучи с Ковымы реки морем, на пристанище торговаго человека Федота Алексеева чюхочьи люди на драке ранили. И того Федота со мною, Семейкою, на море рознесло без вести. И носило меня, Семейку, по морю после Покрова богородицы всюду неволею и выбросило на берег в передний конец за Онандырь реку. А было нас на коче всех 25 человек, и пошли мы все в гору, сами пути собе не знаем, холодны и голодны, наги и боси. А шел я, бедной Семейка, с товарищи до Онандыры реки равно 10 недель, и пали на Онандырь реку вниз близско море, и рыбы добыть не могли, лесу нет. И з голоду мы бедные врознь розбрелись. И вверх по Анандыре пошло дватцать[394] человек. И ходили 20 ден, людей и аргишниц (оленьих обозов}, дорог иноземских, не видали. И воротились назад и, недошед за 3 днища до стану, обначевались, почели в снегу ямы копать. А с нами был промышленой человек Фомка Семенов Пермяк, учал им говорить, что де тут нам начевать нечево, пойдемте де к стану к товарищам. И с ним, Фомкою, только пошел промышленой человек Сидорко Емельянов да Ивашко Зырянин, а достальные люди тут остались, потому что з голоду итти не могут. А приказали ему Фомке, чтоб де я, Семейка, послал им постеленко спальные и парки худые, чем бы де нам напитатися и к стану добрести. И Фомка и Сидорко до стану дошли и мне, Семейке, сказали[395]. И я, Семейка, последнее свое постеленка и одеялишка и с ним Фомкою к ним на Камень[396] послал. И тех достальных людей на том месте не нашли, неведомо и их иноземцы розвезли. А что статков (т. е. товаров} записных приказщиков Безсона Остафьева да Офонасья Ондреева осталось, и у тех статков оставлен был, и приказано ему, покрученик их Елфимко Меркурьев[397]. А в те поры у нас не было подъячих, записывать некому, а осталось нас от 25-ти человек всего нас 12 человек. И пошли мы, 12 человек, в судах вверх по Онандыре реке и шли до онаульских людей. И взяли 2 человека за боем, и ранили меня смертною раною, и ясак с них взяли. И то ясачным книгам поимянно с кого что взято, и что взято государева ясаку, и больше того я, Семейка у тех анаульских людей что взять государева ясаку хочю. И те анаульские люди говорили, что де у нас соболя нет, живем де не у лесу, а приходят де к нам оленные люди. И те аленные люди придут, и мы де у них соболи купим, и ясак государю принесем[398]. И пришел Михайло Стадухин, [к] ясачному зимовью не приворочивал и тех анаульских людей погромил. И после того анаульские люди Лок да Колупай на прошлые на 159 год и на 160-й год дать нечево, потому что де отца ево, Колупаева, Обытая и Негова с родниками в нынешнем в 160-м году тесть ево, Колупаев, Мекара осенью побил всех до смерти и ясаку де промышлять некому. И в нынешнем же де во 160-м году апреля в 15 день Колупай и Лок пошли на Камень к оленным ходынским[399] мужикам для соболиного торгу на государев ясак. И того Колупая и Лока те ходынские [люди отвезли их] на Камень и к ясачному зимовью не бывали. И тот Лок живет по сторонным рекам, а к ясачному зимовью не бывал. А того Колупая те ходынцы убили. А в которую пору Лок и Колупай на Камень ходили и без них родников их побил анаульской князец Микера всех до смерти[400].

А с Ковымы реки итти морем на Онандирь реку и есть Нос, вышел в море далеко, а не тот Нос, который от Чухочьи реки лежит, до того Носу Михайло Стадухин не доходил, а против того Носу есть два острова. А на тех островах живут чухчи, а врезываны у них зубы, прорезываны губы и, кость рыбей зуб. А лежит тот Нос промеж сивер на полуношник[401], а с русскую старону Носа признака вышла: речка, становье тут у чухоч делано, что башня ис кости китовой, и Нос поворотит круто к Онандыре реке под лето. А доброво побегу от Носа до Анандиры реки трои сутки, а боле нет, а итти от берегу до реки недалеть, потому что река Андирь пала в губу[402].