338 Темной природой соли объясняются ее "чернота и мерзкий запах[1230]. При растворении живых тел она является "последним остатком разложения", но она является и "главным фактором воспроизводства"[1231]. Милиус выразительно отождествляет соль с уроборосом-драконом[1232]. Мы уже упоминали ее отождествление с морем-Тифоном; а потому ее можно с легкостью отождествить с морским чудовищем Левиафаном[1233]. И наконец, имеется любопытная связь между солью и Левиафаном у Абрахама Элиа-зара, слова которого перекликаются с Книгой Иова 40:15[1234]:"Ибо Бегемот есть дикий бык, которого Высочайший засолил вместе с Левиафаном и сохранил для грядущего мира"[1235], явно в качестве пищи для обитателей рая[1236], или того места, которое понимается под "грядущим миром".
339 Еще один страшный аспект соли заключается в ее связи со зловещим Сатурном, что имел в виду Грассеус, когда писал о белой голубке и философском свинце. Говоря о тождестве соли и моря, Вигенер указывает, что пифагорейцы называли море "слезой Крона", из-за его "горькой солености"[1237]. В силу своей связи с Тифоном, соль также обладает и убийственным качеством[1238], что мы увидели в главе, посвященной Сере, где Соль наносит Сере "неизлечимую рану". Это довольно любопытная аналогия с "Парсифалем", где Кундри наносит рану Амфортасу. В притче о Сере Соль играет роль зловещей молодой луны.
340 Как естественный продукт, соль "содержит в себе столько же зла, сколько и добра". Как море она — παμμητηρ, "мать всех вещей"; как слеза Крона, она — это горечь и печаль; как "морская пена", она — это грязь Тифона, и, как "чистая вода", она — это сама Sapientia.
341 В "Gloria Mundi" сказано, что aqua permanens — это "очень прозрачная вода, настолько горькая, что ее совершенно невозможно пить"[1239]. Далее текст продолжается в стиле гимна: "О, вода с горьким вкусом, что сохраняешь элементы! О, природа родства, что растворяешь природу! О, лучшая из природ, что преодолеваешь природу самой себя!... Ты увенчана светом, и искусство рождается..., а суть возникает из тебя"[1240]. Эта вода не похожа ни на что на земле, за исключением того "источника в Иудее", который называется "Источником Спасителя или Блаженства". "С большим трудом и по милости Божьей философы отыскали этот благородный источник". Но местонахождение этого источника содержится в настолько большом секрете, что только очень немногие знают, что он вообще "бьет", и они не знают пути в Иудею, где его можно найти. Поэтому философ[1241] восклицает: "О, вода с резким и горьким вкусом! Как тяжело и трудно любому человеку найти этот источник"[1242]. Здесь речь явно идет о таинственной природе и нравственном значении воды, а кроме того ясно, что это — не вода благодати и не вода доктрины, но ключ, бьющий из lumen naturae. В противном случае, автор не подчеркивал бы, что Иудея находится в "тайном месте", поскольку речь тогда шла бы о учении Церкви, которое не нужно искать в каком-то "тайном месте", ибо доступ к нему открыт для всех. Помимо этого, было бы совершенно непонятно, почему философ восклицает: "О, вода, оставайся бесполезной! По причине ее никчемности и извилистости[1243] никто не может достичь совершенства в искусстве, или постичь все его достоинства; ибо в этой воде содержатся все четыре элемента". Не может быть никакого сомнения в том, что это — aqua, permanens или aqua pontica, первичная вода, содержащая четыре элемента.
342 Психологическим эквивалентом хаотичной воды начала[1244] является бессознательное, которое древние авторы могли воспринимать только в спроецированной форме, точно так же, как большинство современных людей не замечает бревна у себя в глазу, зато замечает пылинку в глазу своего ближнего. Политическая пропаганда эксплуатирует эту примитивность и порабощает наивных с помощью их же собственной слабости. Единственным спасением от этой страшной опасности является признание существования тени. Взгляд в эту тьму сам по себе является просветлением, расширением сознания посредством интеграции доселе неосознаваемых компонентов личности. Усилия Фрейда по доведению тени до сознания являются логичным и полезным ответом на почти повсеместные среди широкой общественности бессознательность и склонность к проекциям. Фрейд, ведомый безошибочным инстинктом, словно пытался предотвратить угрожавшие Европе психические эпидемии общенационального масштаба. А вот чего он не увидел, так это того, что встреча с тенью — это не безобидное мероприятие, исход которого можно решить с помощью "разума". Тень — это дикарь, который все еще живет и действует в цивилизованном человеке, и наш цивилизованный разум для него ничего не значит. Ему нужно, чтобы им повелевала высшая власть, вроде той, какой обладают великие религии. Когда в начале Французской Революции восторжествовал Разум, то даже он был быстро превращен в бога и возведен на трон в соборе Парижской Богоматери.