Мыслитель действует

Лилибет стояла рядом с ним, мотала головой и исправляла:

– Нет, Сэр, надо так: «...блекнет пред венцом певца».

– А мне что в лоб, что по лбу, – огрызался Сэр и ерошил одной рукой свои черные локоны, а другой в отчаянии тер свой исключительно красивый нос. – Никакого смысла во всей этой галиматье я не вижу... До лампочки мне все это!

Лилибет только собралась было сказать ему в ответ, что тот, кого учительница немецкого все время ставит другим в пример за образцовое владение родным языком, мог бы и понять такую простейшую строчку, но тут вдруг Мартина Мадер завопила не своим голосом:

– Не может быть!.. Этого просто не может быть!  

Она стояла возле своей парты и сжимала в руке маленькую синюю коробочку. Коробочка была пуста, и Мартина глядела в нее безумными глазами. В этой коробочке хранились «молочные деньги». Каждый понедельник, по утрам, еще до восьмичасового звонка, Мартина собирала у всех, кто хотел во время большой перемены пить в школьном буфете молоко, деньги и клала их в эту маленькую синюю коробочку, с тем чтобы после уроков отнести ее завхозу. Сегодня все, кто пьет молоко, уже отдали ей деньги. Все, кроме Сэра. Она как раз вспомнила об этом и взяла с парты коробочку, ожидая, что в руке у нее окажется что-то тяжелое – как-никак там с четверть кило мелочи, – но вместо этого схватила легчайший предмет весом в десять граммов, не больше. Коробка была пустой.

– Все «молочные деньги» пропали! – крикнула Мартина.

Мечущиеся по классу «балладозубрилы» разом остановились. «Проклятие певца» застряло у них в глотке, и они уставились на синенькую коробку тем же неподвижным взглядом, что прежде Мартина. А Мартина уже обводила глазами класс, ища Ферди Бергера. Ферди стоял у мусорной корзины, держа в одной руке «Книгу для чтения» и полуочищенный апельсин, а в другой – апельсиновые корки.

– Ферди, – крикнула ему Мартина, – может, это твоя очередная дурацкая шутка?

Ферди Бергер был в 3-м «Д» присяжным остряком и поэтому его кошмаром. То он принимался рассказывать нескончаемый анекдот, причем почему-то всегда с конца, сразу выдавая его соль, чтобы осведомиться, не знают ли его ребята. Когда же ему отвечали, что знают еще с детского сада, он приходил в восторг и все равно тут же начинал его рассказывать, но на этот раз уже с начала. То он вдруг выкидывал какие-то дурацкие штучки, которые считал невероятно смешными. Намазывал, например, клеем стул Михи Ханака, или перепутывал все тапочки в спортивных сумках, или засовывал Лилибет дождевого червя в пакет с бутербродами, или угощал всех солеными конфетами, или зашивал рукава в куртках. Кроме самого Ферди, никто в классе не смеялся над его длинными идиотскими анекдотами и нелепыми выходками, но Ферди это не смущало, каждый день он приходил с чем-нибудь новым.

– Слушай, ты! – сказала Мартина, грозно надвигаясь на Ферди. – Если шутки ради ты спер у меня «молочные деньги», то немедленно выкладывай их, не то я тебя так стукну, что забудешь, как тебя зовут. И чтобы эта угроза не показалась Ферди пустыми словами, она подняла правую руку и стала в боевую позицию. От страха Ферди выронил апельсиновую кожуру и даже стал заикаться:

– К-клянусь, не б-брал я твоих «м-молочных д-денег»... Честно!

– Честно?

Правая рука Мартины замерла в боевом замахе.

– Честное слово, Мартина, – заверил ее Ферди. – Клянусь тебе. Это была бы очень глупая шутка.

– Когда он спрятал мои тапочки, – закричала Сюзи Кратохвил, – он тоже клялся, что это не он! А оказалось, он!

Сюзи была маленькой толстушкой с копной завитых в мелкие колечки волос цвета золотых рыбок, чем, к слову сказать, очень гордилась. С Ферди она враждовала уже больше десяти лет. Первая их ссора произошла на детской площадке, когда Сюзи швырнула ему в глаза полные пригоршни песка. В дальнейшем, в начальной школе, Ферди укусил Сюзи в руку, а совсем недавно между ними разыгралась настоящая битва из-за этих злосчастных спортивных тапочек. Вот какой длинной была цепь враждебных действий между ними.

– Спрятать тапочки и украсть «молочные деньги», – защищался Ферди, – это разные вещи! С деньгами шутки плохи, я их никогда не трогаю, я не такой.

Мартина опустила свою правую руку. Она не сомневалась, что Ферди сказал правду. И не потому, что считала его особо честным мальчиком, а потому что, она это точно знала, когда Ферди врет, он всегда смотрит в сторону и вдобавок глупо ухмыляется. Теперь же он серьезно глядел ей прямо в глаза.

Сэр слез с учительского столика и вместе с Лилибет подошел к мусорной корзинке, возле которой стояли Ферди и Мартина. Вокруг них уже толпились ребята.

– Когда деньги шарахнули? – спросил Сэр.

– А я почем знаю? – пожала плечами Мартина. – Я как собрала их утром, так закрыла коробку крышкой и больше не смотрела. Еще минуту назад я была уверена, что деньги там лежат. Но, быть может, их уже давно взяли.

– А когда мы были на физре, – снова спросил Сэр, – коробочка так и стояла у тебя на парте?

Мартина сокрушенно кивнула.