Мысли широко

Самым замечательным было то, что мы стали любимцами библиотекарей. Когда приходили новые интересные кни-ги, они придерживали их для нас. Скоро я уже диву давался, как много на свете разных изданий и сколько разных тем они охватывают! После книги о бобре я выбирал другие — о самых разных зверях. Я читал все рассказы о животных, какие только попа-дали мне в руки: о волках, диких собаках, несколько историй о белках и о многих прочих живых существах, которые оби-тают в других странах. Когда я перечитал все книги о зверях, то начал читать о растениях, потом о минералах и, наконец, о камнях. Книги о камнях стали для меня источником знаний, из которых я впервые извлек пользу. Мы жили около железнодо-рожных путей. По дороге в школу приходилось пересекать рельсы. Я стал обращать внимание на щебень между шпалами, часто бродил по железной дороге, искал разные виды камней и старался их определить. Нередко я брал с собой книгу, чтобы проверить, не ошибся ли в названиях. — Агат! — говорил я, бросая камень. Куртиса утомляла моя привычка искать булыжники и определять их названия, но мне было все равно, ведь я постоянно находил все новые и но-вые экземпляры. Вскоре моим любимым развлечением стало ходить вдоль рельсов и называть камни, которые попадаются на пути. Я и не заметил, как за короткое время стал почти специалистом в этой области. Мир книг — это самое выдающееся изобретение человечества. Ничто другое из созданного людьми не живет так долго. Памятники рассыпаются, нации погибают, цивилизации стареют и вымирают. После темной эпохи новые народы создают другие цивилизации и памятники. Но в мире книг есть такие тома, которые продолжают жить и оставаться настолько актуальны-ми, словно они написаны сегодня. Они все еще рассказывают человеческим сердцам о людях, которые умерли столетия назад.

ДЕНЬ ПРОСВЕТЛЕНИЯ

Во втором полугодии пятого класса произошли два события, которые убедили меня в том, как важно читать книги. Наша учительница, миссис Уильямсон, каждую пятницу по-сле обеда проводила диктант. Мы снова прописывали все сло-ва, которые выучили за год. Иногда она даже диктовала то, что мы должны были запомнить в четвертом классе. Я ни разу не упустил возможности сделать ошибку в первом же слове. В одну из таких пятниц Бобби Фармер, которого все еди-нодушно признавали самым умным в нашем классе, должен был в заключение написать на доске «сельское хозяйство». Как только учительница продиктовала фразу, я понял, что могу написать ее без ошибок. Как раз накануне я запомнил, как она пишется, когда читал очередную книжку. Я написал «сельское хозяйство» в своей тетради и, затаив дыхание, посмотрел на доску. Бобби написал словосочетание так же, как и я! Если я смог написать без ошибки «сельское хозяйство», то готов биться об заклад, что запомню, как пишется любое сло-во в мире! Я мог поспорить, что научусь правописанию лучше, чем Бобби Фармер. Одного «сельского хозяйства» оказалось достаточно, чтобы дать мне надежду. На следующей неделе случилось второе событие, которое навсегда изменило мою жизнь. Когда мистер Джайк, учитель природоведения и естествознания, рассказывал о вулканах, он протянул руку и показал нам кусок камня, похожего на черное стекло. — Кто-нибудь знает, что это такое? Какое отношение это имеет к вулканам? Я тут же узнал камень, не зря же столько читал о минералах. Для порядка я подождал, но никто из класса не поднял руки. Я подумал, что это странно. Даже умники не нашли, что ответить. И тогда поднял руку сам. — Да, Бенджамин, — сказал мистер Джайк.