Мысли и воспоминания Том I

У министра культов фон Мюлера было в деловом отношении много общего с его позднейшим преемником фон Госслером, с той лишь разницей, что на него оказывали влияние любительский интерес к делам и энергия его бойкой и — когда она хотела того — приятной жены, более сильной воле которой он, невидимому, подчинялся; правда, вначале я знал об этом не по непосредственным наблюдениям, но мог заключить, что это так лишь по впечатлению, которое оба они произвели на меня при личных встречах. Припоминаю, что уже в Гаштейне[617] в августе 1865 г. мне пришлось однажды настаивать, отбросив учтивость, на том, чтобы переговорить с господином фон Мюлером с глазу на глаз по поводу одного королевского повеления, прежде чем удалось убедить супругу министра оставить нас вдвоем. Факт подобного давления привел его в дурное расположение духа, что, ввиду его служебной опытности, не повлияло первоначально на мое отношение [к нему] на деловой почве, но неблагоприятно отразилось на нашем личном общении. Заимствуя свое политическое направление не у супруга, а у королевы, госпожа фон Мюлер заботилась больше всего о поддержании связей с ее величеством. Придворная атмосфера, вопросы ранга, внешнее проявление высочайшего благоволения нередко оказывают на жен наших министров влияние, которое дает себя чувствовать в политике; противоречившая, как правило, государственным интересам личная политика императрицы Августы находила в лице госпожи фон Мюлер усердного слугу, а господин фон Мюлер, хотя он и был благоразумным и честным чиновником, не обладал достаточно твердыми убеждениями, чтобы не делать для поддержания домашнего мира некоторых уступок в ущерб государственной политике, когда это не слишком бросалось в глаза.

Министр юстиции граф цур-Липпе, вероятно, еще со времен своей деятельности в качестве государственного прокурора сохранил привычку говорить самые резкие вещи с улыбкой и язвительным выражением превосходства, раздражая этим парламент и коллег. Наряду с Бодельшвингом он занимал среди нас крайнюю правую позицию и резче его отстаивал свое направление, так как был в своем ведомстве достаточно сведущим человеком, чтобы руководствоваться собственным убеждением, тогда как Бодельшвинг не в состоянии был овладеть делами министерства финансов без ревностной помощи своих компетентных советников; советники же эти стояли по своим политическим взглядам левее своего шефа и всего министерства.

II

Публично-правовой вопрос, к которому сводился конфликт, и взгляд, усвоенный на него кабинетом и заслуживший одобрение короля, изложен в письме его величества к подполковнику барону фон Финке из Ольбендорфа, близ Гротткау; о письме этом упоминалось в свое время в прессе, но, сколько мне помнится, оно не было опубликовано полностью, хотя вполне заслуживает этого, тем более что оно объясняет позицию короля в вопросе об индемнитете[618].

Господин фон-Финке в заключение своего поздравительного письма королю к новому, 1863 году писал: «Народ остается верным вашему величеству, но в то же время он твердо стоит за право, которое недвусмысленно предоставлено ему 99-й статьей конституции[619]. Да отвратит господь в своем милосердии злополучные последствия крупного недоразумения».

Король ответил 2 января 1863 г.: