Мысли и сердце

Общество. Убежден, что общественная работа хороша только при хорошей профессиональной деятельности. Если главное дело доктора — языком в месткоме болтать, а лечить этот доктор не умеет, тогда все ерунда. Остается самое главное — работа. Вот это верный якорь! Только тот получает стойкое счастье, кто нашел себя в работе. К ней не привыкнешь — все время новые загадки дает. Их решаешь и получаешь порцию счастья. Ну конечно, и неудач достаточно — так без них нельзя, без них и удачи не будут радовать. Адаптация — враг счастья. Ищите себе страсть в работе — будете счастливы. Не все время, но будете... Давайте нальем, у кого пустые. Налей и мне, Петро, полную.

Жду, пока успокоятся. Маловато спиртного-то. Но, наверное, есть резервы...

— Итак, за страсть! За честность!

Выпиваю. Четвертая уже. И все пьют — даже как-то торжественно.

А может, это просто трепотня — о честности, страсти? Я-то сам не сдался ли? Вот сегодня как подловато поступил, хорошо, что Марья одернула. И с больными тоже — с Сашей, с другими трудными, что повыписывали? Умирать выписал. Да-с.

Пожалуй, нужно уходить. Пить больше нельзя, опьянею, негоже перед ребятами. А хочется! Нет, нельзя. Да и молодежь должна потанцевать, без меня они свободнее будут... Вот они жуют и что-то притихли.

— Семен! Хоть бы музыку командовал!

— Музыку, музыку!

Оживились. Нужно предупредить...

— Только не дольше восьми. И не шуметь сильно.

Семен Иванович, на вашу ответственность. (Это уже приказ начальства.)

Началось раздвигание столов, толкотня. Теперь самое время уйти. Поднимаюсь. Тихонечко прощаюсь с ближайшими соседями. Петро и Марья пошли за мной.

— Чего вы-то поднялись? Потанцуйте.

— Мы еще вернемся, нужно взглянуть больных.

Вышли в коридор. Прощаюсь. Вижу — чего-то сказать хотят, мнутся.

— Ну, что еще? Петро:

— Так как же дальше будем жить, Михаил Иванович? Все вполсилы?

Ишь ты, упреки. Наговорил о честности, о страсти — осмелились. Что им скажешь?

— Я боюсь. И мне как-то стыдно, — вдруг не будет получаться — и опять смерти. Я не могу сейчас их переносить.

Марья:

— Вы обязаны. Без смертей не будет. Но ведь мы научились, результаты теперь гораздо лучше. Нельзя же из-за гибели самых тяжелых обрекать на смерть десятки. Что же, вы так и думаете доживать век на простеньких?

— Ах, вам легко говорить... Вы не виноваты... Теперь Петро наступает:

— Ничего нам не легко. Вся клиника переживает. Но ведь вы сами сказали — честь, совесть. Вы же нас учили — работать, несмотря ни на что. «Только в интересах дела, больных».

— Так вы думаете, что нужно пустить все как раньше? На всю железку? Тетрады, клапаны, тяжелые стенозы?

Оба просветлели. Сейчас Петро закруглит. Хитрый.

— Ну, конечно, с максимальной осторожностью, с некоторыми ограничениями, чтобы риск не очень велик. Мы уж будем смотреть во все глаза. Правда, Марья Васильевна?

Она тоже улыбается. «Сдвинулся шеф».

— Думать будем. «Эликсир сообразительности...»

Вы требуете от нас, но и мы ведь имеем права на вас. Тоже можем требовать...

— Ты уже сегодня потребовала, помню...

Молчу. Верно, конечно. Имеют право. И если призываешь — так тянись. Или уходи. На пенсию или еще куда. И тогда уже не трепись, речей не произноси... Кончать разговор.

— Хорошо, я подумаю. Наверное, вы правы, и я должен пересилить себя. До свиданья.

Повернулся. Марья потянула за рукав. Досада. Еще что?

— Вы меня извините за сегодняшнее... Не стерпела...

Вот, догадалась. Нет злости на тебя, Марья.

— Чего там. Я не обиделся. И к выходкам твоим привык... Пошел я, хватит на сегодня.

Никуда не денешься. Назвался груздем — полезай в кузов. Нельзя затормозить клинику, работу.

Ох, но это мне будет трудно: снова страшные операции, осложнения, смерти...

Все равно: нужно. До конца.

День седьмой. Спустя два месяца

Иду как на казнь. Все внутри заледенело, застыло. Наверное, такое состояние было у террористов. Ах, не сравнивай ты себя с героями, не сравнивай! Что бы ни было, прибредешь обратно, поскулишь и перестанешь.

Холодно. Ветер продувает насквозь.

Заведи зимнее пальто. Комфорт облегчает жизнь. Нет, подожду. На черта мне комфорт! «Не выпрыгнешь из сердца...»

Неужели не удастся? В общем-то я счастливый. Результаты лучше других клиник. И Саша тоже счастливый.

Нет, фортуна отвернулась. После того дела уже не вернется счастье. А когда-то было хорошо.

Брось, никогда этого не было. Ты просто забыл.

Даже не знаю, какой пакости сегодня ждать. Мы же стали опытнее, и аппаратура лучше. Но он-то тяжелее. К старому еще сколько нового прибавилось. Мышца сердца — дрянь. А спайки? А та заплата на сердце, на левом желудочке? Не обольщайся.

Небо все в низких тучах, только на востоке узкая чистая полоска. И солнце вылезает из-за горизонта, расплющенное, красное. Зловещее. А прошлый раз была весна. Помнишь? Вот так же шел в гору, боялся. Скорее бы кончился этот день. Как угодно, только бы скорее. Нет, не как угодно.

Лучше ничего не думать. Смотреть на солнце, на дорогу, закрываться от ветра.