Мысли

Инстинкт нам подсказывает, что счастья нужно искать вне нас самих. Страсти влекут нас вовне, даже если не представляется предметов, их возбуждающих. Внешние предметы сами нас искушают и зовут, даже когда мы о них не думаем. Поэтому напрасно твердят нам философы: замкнитесь в самих себе, там ваше благо; им не верят, а те, кто им верит, самые пустые и глупые из всех.

144 (360). То, что предлагают стоики, так трудно и так тщетно.

Стоики говорят: все те, кто не достиг высочайшей степени мудрости, равно безумны и порочны, как те, кто на два пальца под водой.

145 (461). Из трех похотей возникли три секты, и философы только то и делают, что поддаются одной из трех похотей.

146 (350). Стоики.

Они полагают, что возможное изредка возможно всегда и что поскольку желание славы позволяет одержимым чего-то добиться, то и другие это могут.

Это лихорадочные порывы, которых здоровье не может воспроизвести.

Из того, что есть стойкие христиане, Эпиктет заключает, что каждый может быть стойким.

X. Высшее благо

147 (361). Высшее Благо. Споры о Высшем Благе.

Ut sis contentus temetipso et ex te nascentibus bonis[42].

Тут противоречие, ибо они советуют самоубийство.

О! Что же это за счастливая жизнь, если от нее бегут как от чумы!

148 (425). Вторая часть.

Что человек без веры не может познать ни истинного блага, ни праведности.

Все люди ищут счастья. Исключений тут нет, какими бы разными средствами они ни пользовались. Все стремятся к этой цели. Одни идут на войну, а другие нет, но за этим все то же единственное желание, только по-разному понимаемое. Воля никогда не предпринимает ничего, что имело бы другой предмет. Вот что движет всеми поступками всех людей, даже тех, кто собрался вешаться.

И однако за такое множество лет никогда ни один человек без веры не достигал той точки, к которой все неизменно стремятся. Все стенают – государи, подданные, вельможи, простолюдины, старики, юноши, сильные, слабые, ученые, невежды, здоровые, больные, во всех краях, во все времена, всех возрастов, всех сословий.

Столь длительный, беспрерывный и единообразный опыт должен бы нас убедить в невозможности достичь блага нашими собственными усилиями. Но пример мало чему нас научает. Он никогда не бывает так совершенно схож с нашим случаем, чтобы не было между ними какого-нибудь тончайшего различия, и это позволяет нам надеяться, что наши ожидания не будут обмануты, как это было с другими; и вот, настоящее нас никогда не удовлетворяет, опыт нас обманывает и ведет нас от несчастья к несчастью до самой смерти, их пределу в вечности.

О чем же кричат нам эта жажда и это бессилие, как не о том, что было у человека некогда истинное счастье, от которого ныне ему остался лишь знак и призрачный след, и он тщетно пытается наполнить эту пустоту всем, что его окружает, а не найдя опоры в том, что имеет, ищет ее в том, чего у него нет; но ничто не может ее дать, ибо эту бездонную пропасть способен заполнить лишь предмет бесконечный и неизменный, то есть сам Бог.

Он один есть истинное благо. И странная вещь – с тех пор, как человек его утратил, не нашлось ничего в природе, что могло бы его возместить, – светила, небо, земля, стихии, растения, капуста, порей, животные, насекомые, телята, змеи, лихорадка, чума, война, голод, пороки, прелюбодеяние, кровосмешение. И точно так же с тех пор, как он потерял истинное благо, все может казаться ему таковым, даже собственная гибель, как бы ни было это противно Богу, разуму и природе одновременно.

Одни его ищут во власти, другие – в любознательности и науках, третьи – в сладострастии.

А те, кто ближе других к нему подошел, полагают, что это всеобъемлющее благо, желанное всем людям, никак не может состоять ни в одной из тех отдельных вещей, что могут принадлежать лишь одному человеку, а будучи разделены между многими, приносят их обладателям больше огорчения отсутствием той части, которой они не владеют, чем радости от той, что им принадлежит. Они поняли, что истинное благо должно быть таково, чтобы им могли обладать все сразу, без обделения и зависти, и чтобы никто не мог утратить его против своей воли; их суждение основано на том, что это желание естественно для человека, поскольку оно непременно присуще всем, и человек не может его не иметь; из чего они заключают…

XI. Д. П.-Р.

149 (430). Д. П.-Р. начало, после объяснения непостижимости.

Величие и ничтожество человека столь очевидны, что истинная религия непременно должна нас учить тому, что есть в человеке некое великое основание для величия и великое основание для ничтожества.

Она должна также объяснить нам эти поразительные противоречия.