Мысли

Кто ощущает себя несчастным оттого, что он не король, как не свергнутый король? Ощущал ли Эмилий Павел себя несчастным оттого, что он больше не был консулом? Напротив, все полагали его счастливым оттого, что он консулом был, ибо этот сан дается не навсегда. Но Персея считали таким несчастным оттого, что он больше не царь, – ибо этот сан дается навсегда, – что люди удивлялись, как это он еще может оставаться в живых. Кто считает себя несчастным потому, что у него только один рот, и кто не сочтет себя несчастным, если у него останется только один глаз? Наверно, никому не приходило в голову печалиться об отсутствии третьего глаза, но тот, у кого нет ни одного, безутешен.

118 (402). Величие человека даже в его страстях, в том, что он сумел из них вывести удивительный порядок и создать образ и подобие милосердия.

VII. Противоположности

119 (423). Противоположности. После доказательств низости и величия человека. Теперь пусть человек назначит себе цену. Пусть он любит себя, ибо его природа способна на добро; но он не должен из-за этого любить и те низости, которые в ней заключены. Пусть он презирает себя, ибо способность эта не осуществляется; но он не должен поэтому презирать саму эту природную способность. Пусть он ненавидит себя, пусть он себя любит: он способен познать истину и быть счастливым, но не владеет истиной неизменной и утешительной.

Я хотел бы пробудить в человеке желание ее обрести, быть готовым и свободным от страстей, чтобы следовать за ней, где бы она ни была, сознавая, насколько замутнены страстями его суждения; я хотел бы, чтобы он ненавидел в себе правящую им похоть, дабы она не ослепляла его в миг выбора и не останавливала его тогда, когда выбор уже сделан.

120 (148). Мы столь высокого мнения о себе, что желали бы стать известными всему миру и даже тем, кто придет после нас. И мы так суетны, что радуемся уважению пяти или шести ближайших к нам людей и довольствуемся им.

121 (418). Опасно слишком настойчиво убеждать человека, что он не отличается от животных, не доказывая одновременно его величия. Опасно и доказывать его величие, не вспоминая о его низости. Еще опаснее оставлять его в неведении того и другого, но очень полезно показывать ему и то, и другое.

Человеку не следует ни полагать себя равным животным или ангелам, ни пребывать в неведении о том и о другом, а следует знать и то, и другое.

122 (416). Д. П.-Р[33]. Величие и ничтожество.

Ничтожество вытекает из величия, а величие из ничтожества; поэтому одни настаивают на ничтожестве тем упрямее, что доказательство его видят в величии, а другие настаивают на величии тем жарче, что выводят его из самого ничтожества. Все, что одни смогли придумать в доказательство величия, другим лишь послужило доводом для утверждений о ничтожестве; ведь чем выше вершина, с которой падаешь, тем ничтожней себя ощущаешь, и наоборот. Они гоняются друг за другом в порочном круге; ведь очевидно, что в меру собственного разумения человек видит и свое величие, и свое ничтожество. Короче, человек сознает свое ничтожество. Он ничтожен, потому что такова его участь; но он велик, потому что это сознает.

123 (157). Противоречия, презрение к нашему существу, нелепая смерть, ненависть к нашему существу.

124 (125). Противоположности.

Человек от природы легковерен, подозрителен, робок, отважен.

125 (92). Что такое наши врожденные понятия, как не усвоенные обычаи. У детей – те, что они получили от обычаев отцов, как охота у хищных зверей.

Иной обычай дает иные врожденные понятия. Опыт помогает судить об этом, а также о том, существуют ли врожденные понятия, неподвластные обычаю. Есть и привычные понятия, противоречащие природе и неподвластные природе и второй привычке. Это как вам будет угодно.

126 (93). Отцы опасаются, как бы сыновняя любовь не изгладилась. Что же это за природа, если ее можно изгладить.

Привычка – вторая природа, и она разрушает первую. Но что такое природа? И почему привычка к природе не принадлежит? Я очень боюсь, что сама природа – не более чем первая привычка, как привычка – вторая природа.

127 (415). О природе человеческой можно судить двумя способами: либо сообразно ее цели, и тогда она велика и несравненна; либо сообразно поведению толпы, как судят о природе лошадей или собак, видя в ней бег и animum rcendi[34], и тогда человек подл и низок. Вот два пути, полагающие разные способы суждения и вызывающие столько споров у философов.

Ибо один отвергает положения другого. Один говорит: он вовсе не рожден для этой цели, потому что все его поступки ей противны; а другой: он отдаляется от цели, когда совершает эти низкие поступки.

128 (396). Две вещи объясняют человеку его природу: инстинкт и опыт.

129 (116). Ремесло. Мысли.

Все едино, все различно.

Как многообразна природа человеческая. Какое множество призваний. И по какой случайности человек обычно принимает то, про что говорят восхищением. Изящный каблучок.