Мысли

Собственно, можно сделать три предположения:

1) нынешний процесс будет развиваться, и данный момент, как и формы его социокультурной организации — временны; формы же социокультурной организации предыдущего периода отжили и являются если не тормозящей обузой, то лишь извинительным рудиментом;

2) данная ситуация будет длиться бесконечно с небольшими флуктуациями то назад, то вперед, так что не надо торопиться зарывать прошлое;

3) все вернется на круги своя, и прежние каналы общения и социализации, следовательно, надо тщательно и любовно сохранять, не обольщаясь вечно манящим будущим.

Так что же мы имели в прошлом, от чего мы ныне отталкиваемся, относительно чего и выстраиваем нынешнюю стратегию поведения и предполагаем будущую?

Предыдущая культурная ситуация была построена по принципу жесткой бинарной оппозиции «официальное — неофициальное», которая, как магнитный диполь, воспроизводилась в каждой точке структуры. Скажем, в Союзе писателей (как и в других творческих союзах), объявлялась оппозиция «левые — правые», затем: «Союз писателей — околосоюзная среда», «околосоюзная среда — неофициальная литература». В среде неофициальной литературы членения шли по принципу: «можно печатать — нельзя печатать». Родилось даже своего рода оскорбление: тебя же можно публиковать!

Подобная лестница производных от одного основного принципа оппозиций создавала весь нехитрый спектр разнообразия.

Если разместить все эти позиции на некой единой шкале, то несовпадение с отсчетной точкой официальной признанности давало компенсацию в виде права на обладание художественной истиной и моральный суд, возраставшего по мере удаления от этой точки. Смысл закона интересен не в тех случаях, когда он совпадал с реальным правом одаренного литератора и высоконравственной личности, но когда он механически распространялся практически на любого, подпадавшего под данную систему отсчета. Кстати, этот закон скрепя сердце, вынуждены были, если не открыто признавать, то чувствовать еще не до конца затвердевшим сердцем своим и комплексовать перед ним и признанные, даже свободолюбивые мэтры официального искусства.

К данному моменту неофициальная культура за примерно 20 лет функционирования сложилась в достаточно оформленный организм со своей иерархией, способом социализации и правилами принятия в нее. Кстати, именно эта оформленность создает деятелям неофициальной культуры если не такие же по сути, то, пожалуй, не менее сложные по глубине психологической перестройки и вживания в новый культурный менталитет трудности, чем представителям официальной культуры.

В неофициальной культуре (в среде художников и литераторов) сложились две основные структуры — это околосоюзная и собственно неофициальная. Возникновению околосоюзной способствовало нарушение естественного способа входа в официальные круги молодого поколения через посредство мэтров и кланов, вследствие чего образовался горизонтальный поколенческий срез, объединенный желанием и невозможностью войти в официальную культуру, круг людей весьма разных поэтических и художественных пристрастий, в иное время вряд ли бы сошедшихся на одной платформе. Эта их «передержанность» в неофициальной сфере по необходимости самой жизни породила во многих из них явственные черты неофициального сознания.

Собственно же неофициальная культура складывалась на основе принципиального неприятия официальной. Она представляет собой несколько, что ли, вертикальных параллельных нитей объединения людей различных по возрасту, но единых эстетических пристрастий.

Подобная культурная ситуация жестко маркировала и места: журналы, выставочные залы, сцены — с одной стороны; квартиры, подвалы, машинописные рукописи — с другой, порождая и соответствующий, моментально включающийся механизм ориентации и восприятия. Причем, появление неофициальных художников и литераторов в официальных местах при этой жесткой маркированности всегда носило черты либо скандального события, либо травестии и, не позволяя художникам и литераторам идентифицироваться с ними.