Мыши

Я сделала все, как она сказала, причем с удвоенной скоростью. Я понятия не имела, что она задумала; все, что я понимала, — так это то, что мы вовлечены в гонку со временем. Когда я спустилась вниз, мама стояла на коленях возле трупа толстяка и шарила в заднем кармане его штанов. Я видела, как она вытащила водительское удостоверение Пола Ханнигана, и нырнула обратно в коридор, чтобы не провоцировать скандал своим появлением в столь щекотливый момент. Я дождалась, пока она уберет его в задний карман своих джинсов, и вышла из дома.

Увидев меня, она сказала:

— Твои шлепанцы, ты потеряла шлепанцы где-то по дороге. Быстро иди и найди их, потом отнеси в свою спальню, где ты обычно их держишь.

Я бросилась вниз по аллее, и мои ноги, в туфлях и носках, заныли еще сильнее, чем когда я бежала босиком. Один шлепанец я нашла сразу, но второго нигде не было. Прошло несколько минут, прежде чем я наконец отыскала его под кустом рододендрона.

Когда я вернулась к дому, мама аккуратно выкладывала очки шантажиста на землю, чуть впереди от тела. Убедившись в том, что все смотрится правдоподобно (очки на гравии, одна рука откинута в сторону, другая прижата телом), она направилась к бирюзовой машине. Захлопнула пассажирскую дверцу, которую открыл для нее шантажист, потом обошла машину и распахнула водительскую дверцу. Она критически оглядела машину со всех сторон, потом остановилась на островке посреди гравийной аллеи и бросила взгляд через плечо, как будто хотела убедиться, что машина стоит на месте.

Мама достала из кустов свою сумку, которую скинула, когда бросилась в погоню за шантажистом. Она не стала перебрасывать ее через плечо, а держала в руке, и длинный ремень волочился за ней, похожий на шланг.

Она снова обернулась к машине, но теперь, казалось, смотрела поверх нее, на фермерские поля, в направлении своего первого выстрела. Потом она оглядела деревья, куда пришелся ее второй выстрел. Я проследила за ее взглядом и поймала себя на том, что смотрю на ясень с белым пятном на стволе. Мама застыла в задумчивости, лишь ее длинные пальцы нервно теребили кожу сумки, потом решительно развернулась и зашагала по аллее.

Я дождалась, пока она скроется из виду, и тайком последовала за ней, прекрасно сознавая, что она не хочет видеть меня сейчас рядом с собой и что любые мои вопросы, скорее всего, спровоцируют очередную ссору.

На повороте я спряталась за кустом и стала шпионить за мамой из зарослей. Она стояла у столба ворот и, казалось, скребла его пальцами, яростно терла рукавом. Потом она опустилась на четвереньки и медленно поползла по гравию, как зверек. Что она делает, черт возьми? Может, она тронулась умом?

Когда она наконец поднялась, отряхиваясь, я прошмыгнула к дому и стала ждать ее у порога.

Она вскоре появилась в поле зрения и, остановившись на мгновение, словно мысленно еще раз сверяя план действий, двинулась ко мне похоронным шагом, неотрывно глядя себе под ноги. Она переступила через труп толстяка с величайшей осторожностью, как будто боялась вляпаться в грязь, потом вдруг остановилась и что-то подняла с земли. Я сделала шаг вперед и как раз успела увидеть, прежде чем она сунула это в сумку: то была недокуренная самокрутка толстяка, которую он выбросил, прежде чем войти в дом. Мама защелкнула сумку и выпрямилась, при этом ее колени громко хрустнули.

Она еще постояла какое-то время, обозревая декорации, словно режиссер, который хочет быть абсолютно уверенным в том, что каждая деталь экстерьера продумана, каждый предмет на своем месте, чтобы лишь тогда крикнуть: «Мотор!» Я тоже оглядела съемочную площадку — омерзительная машина с распахнутой водительской дверцей, труп шантажиста лицом вниз, очки на гравии, полусогнутая рука, — но все равно толком ничего не поняла.

— Я нашла свои шлепанцы, — сказала я, подойдя к маме сзади.

От моего голоса она вздрогнула и резко обернулась, на ее лице не было и тени улыбки.

— Хорошо. А теперь отнеси их наверх, как я просила.

— Хорошо. А потом что? Что дальше?

— Дальше? — Она положила руки на пояс и странно посмотрела на меня. — А дальше мы позовем на помощь.

43

Я последовала за ней в дом, окончательно сбитая с толку.

— Позовем на помощь? Я не понимаю. Что происходит? Что ты собираешься делать?

Мама скороговоркой изложила мне свой план, стремительным шагом направляясь на кухню.

— Я собираюсь позвонить в службу спасения и сообщить, что мы сидели в гостиной, когда незнакомая машина въехала к нам во двор, оттуда вышел мужчина, держась за сердце, и тут же рухнул на землю. Я скажу, что он без сознания и, кажется, не дышит, и мы не знаем, что делать, и не могут ли они срочно выслать к нам карету «скорой помощи»!

Она бросила на меня взгляд через плечо, но все происходило так быстро, что я не успевала соображать.