Мыс Раманон

— Таких я не видел, — просипел наконец. — Ты не хищник, правда?.. — Заяц подождал, пока Фифли кивнет, обрадовался. — Тогда скажи, чем ты питаешься? Мы уми­раем с голоду. Зайцам нечего есть: ни травы на земле, ни коры на деревьях.

— Ешьте коренья, — сказал Фифли.

— Коренья?

— Копайте лапами и ешьте.

Фифли припал к земле, разгреб золу, когтями разорвал дерн и выкопал белый сочный корень цветка ириса.

Заяц был так потрясен, что ничего не смог вымолвить, повернулся и неожиданно юрко запрыгал в ту сторону, от­куда прибрел.

Прошло какое-то время, и на поляну прилетела сорока. Усевшись на обгорелый пенек возле норы Фифли, она за­верещала:

— Здесь живет умный Фифли! Он спас зайцев от смер­ти. Зайцы от всей души благодарят его, желают счастья в личной жизни. Они никогда не забудут Фифли. Скоро весь лес будет знать про умного Фифли, я расскажу всем-всем! Я полечу, чтобы не мешать думать Фифли. Я полечу!..

Стало тихо, Фифли уснул. Беззвучной, черной была ночь. Понемногу Фифли позабыл о зайцах, сороке и думал, что жизнь его теперь пойдет спокойно, будет долгой, прият­но сонной. Но как-то ранним утром на поляну забрел волк. Настоящий, седогривый, клыкастый. Только уж очень худой, утомленный, с белым, выпавшим из пасти языком. Фифли нырнул в нору, прикрылся пучком старой травы.

Серый гость понуро обошел поляну, обнюхал кочки, пеньки, уселся неподалеку от норы Фифли. Наконец отды­шался, спрятал язык, заговорил:

— Мне сказали — иди за три болота, там живет умный Фифли. Он помогает зверям. Он добрый. Спаси нас, Фифли, — волки погибают. Наступил великий мор, даже зайцы куда-то подевались. Я не уйду отсюда, пока не услышу твое мудрое слово. Волки загрызут меня, потому что я хозяин рода и не могу накормить их. Помоги, я не забуду твоей услуги.

Фифли слушал волка и не мог унять зябкую дрожь в своем маленьком теле, видя клыкастую пасть, чуя хищный запах чужой шерсти. Но еще больше напугали Фифли сло­ва серого гостя: «... не уйду, пока...» Да, если он не уйдет, Фифли сам с голоду подохнет. И вообще, кому нужен волк на поляне? От голода и злости еще нору разроет. Фифли решил отозваться, слегка высунул мордочку:

— Зайцев, говорите, нету?

— О да, умный Фифли. Как я рад, что слышу твой голос.

— Так. Куда же они?.. — И Фифли догадался вдруг: — В норах они. Ройте и питайтесь.

— Это правда?

— Правда. Я знаю.

— О, Фифли!

Волк исчез, будто и не было его вовсе, а к вечеру над лесом появилась сорока. Еще крикливее, еще восторженнее она оповещала:

— Мудрый Фифли спас волков! Звери, птицы, насеко­мые, знайте об этом. Мудрый Фифли живет на поляне за тремя болотами. Слава Фифли!

Если бы Фифли мог поймать эту болтливую птицу, он разорвал бы ее когтями и бросил в ручей, чтобы вода унесла куда-нибудь подальше ее пестрые перья. Ну зачем Фифли слава? Он тихий, незаметный уродец. Он никого не трогает и себя не хочет показывать. Ему надо жить так, как живут мыши: они есть, но их никто не видит. Придется искать другое место, копать новую нору, если не перестанет тре­щать сорока и будут беспокоить его лесные жители.

Поляна понемногу оживала. Кое-где прошила черноту трава, у ручья зазеленел стебельками тальник, набухли почками уцелевшие на деревьях ветви. И удивительно: ста­рые пеньки выбрызнули побеги, помогая земле укрыться зеленью. Не все выгорело в лесу, живое спряталось, за­таилось, выждало — и вот потянулось к теплу и свету.

Звери начали возвращаться на свои родные места. Фиф­ли видел, как по ночам осторожными табунами (уже не прежним валом) проходили олени, кабаны, козы, пили в ручье воду. Поверху перепархивали белки-летяги. Птицы отыскивали старые гнездовья.

Лесная жизнь налаживалась. Фифли решил, что теперь он никому не понадобится: каждый найдет себе место, до­будет пищу в богатом лесу. И все же в одну лунную ночь (в такие ночи он лишь освежиться выползал из норы) его разбудил тяжкий топот, треск валежника. Выглянув, Фиф­ли увидел лося. Огромный зверь задыхался от бега, рас­качивался на ослабевших ногах, шкура была изодрана в клочья. Лось припал на колени, послышался слабый хрип.

— Отзовись, мудрый Фифли, — звучало в этом хрипе. — Помоги мне. По моему следу идут волки. Мне не уйти. И защищаться не могу: опали старые рога, а новые не выросли. Я не уйду с твоей поляны.

Из-за болота доносилось волчье подвывание; замолкали, шлепаясь в воду от страха, лягушки. Фифли сказал:

— Забреди, лось, в ручей и остановись посередине. Жди волков. Когда бросятся к тебе, выпрыгни на другой берег.

Лось послушно заковылял к ручью, через минуту длин­ными тенями пронеслись по его следу волки, а еще через минуту-две послышался отчаянный волчий вой, плеск взбудораженной воды: четыре волка, бросившись к лосю, не устояли на скользких камнях-голышах, течение сбило их и, барахтающихся, понесло к водопаду. Вскоре наступи­ла лунная зябкая тишина. От ручья долетел негромкий всхлип лося:

— Спасибо, великий Фифли.