Мыс Доброй Надежды

Василий Степанович Клёпов Мыс Доброй Надежды Повесть

ГЛАВА ПЕРВАЯ Улыбины ловят перепелов. Пара. Петя получает задание

На Урале ещё свистели вьюги, а здесь, на берегу Чёрного моря, уже начиналась весна. С каждым днём солнце грело всё жарче, светило ослепительнее, и, хотя на дубах, липах и ясенях ещё не пробились листья, почки набухали и вот-вот готовы были лопнуть. Над каменистым пляжем уже колыхались и дрожали струйки марева.

В полдень на берегу показались братья Улыбины. Они подошли к пенящейся кромке моря, разделись и бросились на землю.

— Ох, а горячо-то как! — сказал Юра, подгребая под себя разогретые солнцем камни.

— Смотри, не обожгись! — со смехом предостерёг его Петя.

— А что? Думаешь, нельзя обжечься? Я в прошлом году вот так же лёг на камни и зашипел. Как на сковородке.

— Поджарился?

— Ага! — захохотал Юра.

Петя был худощавый высокий мальчик, и никто бы не сказал, что он доводится родным братом коренастому, толстоватому Юре. Смуглое лицо Пети с тонкими губами могло бы показаться суровым, если бы не улыбка, которая, вдруг возникнув у него под глазами, освещала всё лицо. Братья любили друг друга и, хотя Петя учился в шестом, а Юра в четвертом, были очень дружны. «Как нитка с иголкой», — говорила о них мать. Иголкой был, конечно, Петя.

— Ну, что же не летят твои перепёлки? — спросил Петя, вглядываясь в морскую даль.

— Полетят, неправда, вчера так же было, — то никого нет, а то сразу как повалились, только успевай хватай…

Мыс, на котором лежали ребята, похож был на указательный палец и уходил далеко в море. Может быть, поэтому перепёлки, летевшие от берегов Турции, прежде всего опускались на мыс. Они плюхались на землю и долго отдыхали. К ним не надо было даже подкрадываться, просто бери руками — и всё: настолько они выбились из сил.

— Кажется, летят… Приготовиться! — скомандовал Юра.

В тот же миг несколько птиц, преодолев расстояние от моря до кустов, свалились на землю. Ребята, как подброшенные, вскочили и побежали. Юра, следивший за тем, куда опустилась перепёлка, быстро нашёл её и схватил, а Петя остановился. Перед ним сидела низенькая курочка и, засунув голову под крыло, чистила пёрышки. Наконец, она увидела людей и прижалась к земле.

— Бедненькая, до чего же устала, — сказал Петя. — Даже лететь не может.

Он поднял птицу. Желтоватая, с белёсым брюшком, она цепко ухватилась ему за пальцы.

— А что же мы будем делать с этими перепелками? — спросил Петя.

— Откармливать их, что ли? Зажарим — и всё.

— Да ведь их только две…

— Ну что ж, по одной на брата.

Они выбрались по камням наверх. Солнце заливало светом весь мыс. Река, протекавшая справа, блестела, как рыбья чешуя. Трава уже отросла, и в ней мелькали золотые бубенчики купавок. Около берега сбились в кучу, как заговорщики, угрюмые кипарисы. А от них во все стороны разбегались деревья, посаженные здесь пионерами ещё в тридцатых годах.

По тропинке братья вышли к железнодорожному мосту.

— Идёт какой-то, — сказал Юра, глядя на полотно, по которому мчался поезд.

— Москва — Сочи, наверно, — отозвался Петя.

Они проводили глазами прогрохотавший над мостом поезд, помахали высунувшимся из окон пассажирам и вошли под арки, всё ещё гудевшие от пронёсшейся над ними тяжести. От высокого моста падала на реку тень, и вода в тени казалась зелёной и глубокой. За рекой сразу начинались горы. Одна из них поднималась прямо из воды, покрытая дубами и грабами, одетыми в зелёную шубу вьющихся растений. А впереди, до самых далёких гор, утопающих в сиреневой дымке, тянулась травянистая равнина, только в одном месте прерванная линейкой молодых кипарисов.

За кипарисами начиналась земля их колхоза.

Петя помнит, как сажали эти кипарисы. Юре было тогда три года, и Петя сидел с ним вон на том бугорке и смотрел, как взрослые — и среди них мама — копают ямки и сажают в них маленькие стройные кипарисики.

— А ведь большие стали кипарисы, правда? — опросил Юра, словно угадав мысли брата.

Петя ничего не ответил. Он свернул с тропинки влево и прямиком, через заросли красноватой череды стал подниматься на пригорок, опутанный длинными плетями ежевики.

— Куда ты так гонишь? — закричал Юра, останавливаясь и отдирая от носков вцепившиеся в них острые семечки череды.

Он нагнал брата, когда тот входил в поселок. Около Пети уже увивались маленький и юркий, как ртуть, черноглазый Артёмка Арутюнянц и Валя Моргунок, прозванный так за то, что часто моргал чёрными глазами. Они рассматривали перепёлку.

— А ноги-то у неё как у курицы, — сказал Артёмка.

— Да она и вся-то, как курица, — добавил Валя. — Это потому, что она относится к семейству куриных.