Мы, женщины

Дверь открылась. В ней показалась остроносая бронзоволосая девушка лет четырнадцати. Она сонно протерла глаза.

- Я позову старших, сестра. Как тебя зовут? И - что такое "мужчины"?

Арона, у которой прервали неспокойный сон, потрясенно смотрела на пришедших. Она никогда не видела столько незнакомых людей. И говорили они на языке, которым пользуются только чужаки, единственные, с которыми она знакома: дочери Ганноры, которые ежегодно приходят торговать, а также странная женщина, обладающая Силой и называющая себя Несогласной. Ветер рвал ее открытую дверь, принося с собой первые капли ночной бури. Арона спохватилась.

- Заходите и погрейтесь у моего огня, - с трудом выговорила она на языке, которым пользовались пришельцы. - Я Арона, дочь Бетиас, из клана женщины-лисицы, помощница хранительницы записей. Моя хозяйка отсутствует. Входите.

Они вошли, примерно полторы дюжины. Юная девушка прикусила губу. Она не может оставить этих людей одних, но нужно как-то сообщить другим. Неожиданно она высунула наружу голову и издала условный крик. Он означал: "Неизвестные люди! Тревога, но не очень большая". Довольная, она подбросила дрова и поставила на огонь котелки для приготовления пищи.

Кошка, по кличке Рыжая Малышка, подошла к незнакомцам, и девушка, которая заговорила первой, опустила руку, чтобы погладить ее. Высокая девушка в брюках из овечьей шкуры, какие носят пастухи, издала какие-то звуки, и мать шлепнула ее по заду, как мула. Потом мать обратилась к Ароне:

- А твоя (что-то) или твоя (он-мать) дома, девушка?

"Провались этот проклятый язык", - про себя выбранилась Арона, подыскивая слова, чтобы ответить на ;вопрос, который не поняла.

- Я больше не живу в доме моей матери. Моя хозяйка ведет и хранит записи. Я имею право оказать вам эту услугу, - заверила она. На расстоянии послышались звуки: это пробираются сквозь дождливый лес женщины. Пусть старшие, которые лучше владеют этим языком, берут на себя такую тяжесть! Потом, вспомнив, как ее назвала Хуана, поправила ее: - Я теперь не девушка и могу скоро стать матерью, потому что вчера ночью приходили фальконеры.

- Фальконеры! - воскликнула женщина, голос ее прозвучал сдавленно, и она смотрела на Арону, словно та прокаженная и не предупредила ее. И как будто лиса напала на птичий двор, все женщины одновременно закричали. Грубая рослая девушка, у которой Арона видела волосы на лице, как у старухи, сказала:

- Не волнуйся, мама, я тебя смогу защитить.

- Ты хороший мальчик, Осеберг, - благодарно ответила женщина, и в это время в дом одна за другой начали входить старейшие. В маленькой комнате стало очень тесно.

Старейшая из матерей неожиданно резко повернула голову, от этой внезапности у Ароны даже заныли зубы.

- Мальчик? - зловеще спросила она.

Вокруг Ароны, у которой уже начинала болеть голова, разразилась буря.

- Мальчики - это молодые фальконеры! - истерически кричала Леннис, мельничиха. - Мы видели на что способен этот кузен Джомми, если оставляли его без присмотра, как ни воспитывала его тетя Эйна. Он убил фальконера! Вот почему они снесли хижины! И ко мне Джомми применил насилие!

- Фальконеры? - изумилась Хуана. - Вы принадлежите фальконерам?

"Еще один Джомми", - подумала Арона, с любопытством глядя на Осеберга. Дождь пошел сильнее, и ветер врывался в дверь дома. Голова у Ароны болела все. сильнее. Ей нравился кроткий калека Джомми - хромой; он всегда помнит о своем уникальном положении в деревне; а Осеберга она невзлюбила, даже когда считала его девушкой. И из-за боли сказала резко:

- Мы не можем продержать их здесь всю ночь, пока спорим, сестры, потому что они вот-вот упадут. И я тоже.

- Мама, - произнес Эгил, как будто приняв решение, - молодая госпожа права. Нас здесь слишком много, и мы не можем все навязываться ей. Может, вы, леди, разрешите нам переночевать где-нибудь, а мы с Осебергом завтра за это отработаем.

От голода и холода заплакал ребенок. Нориель, кузнечиха, протиснулась вперед.

- Я Нориель, дочь Аурики, из клана волка, - представилась она. - В моей кузнице много места, если кто-то захочет переночевать со мной.

Хуана резко подняла голову.

- Кузница? Госпожа супруга кузнеца, нуждается ли ваш (что-то) в подмастерье?

Тяжелое простодушное лицо Нориель осветилось радостью.

- Ты предлагаешь мне подмастерье? - Она с надеждой посмотрела на Осеберга, который улыбнулся, потом с сомнением - на его мать. Та кивнула в знак согласия.

- Договорились!

Аста, дочь Леннис, внимательно разглядывала Эгила. Но вот она потянула за край тяжелого плаща мельничихи.

- Мама, эти люди кажутся такими голодными, - печально протянула она. И старшая девушка так хорошо говорит. - Она заговорила тише. - Она кажется такой сильной, - прошептала она, так что только мать ее расслышала. Конечно, - лукаво добавила она, - тетя Марра свернет свой нос. - Последнее замечание заставило мстительно сверкнуть глаза Леннис.