Мы взлетали, как утки…

На выходе врезал залпом восьмью эрэсами по скоплению противника на той стороне моста, Паша доложил, что мост лежит и он тоже пустой, разрядился по полустанку с эшелонами. Сели и через двадцать минут ушли с торпедами вдоль по Неману, каждую машину в этом полете прикрывало по шесть «чаек». Мосты-то лежат, но немцы в основном переправляются по наплавным мостам. Если сбрасывать торпеду с минимальной высоты пятнадцать метров, то заглубление у нее составит всего два метра. Выставили полметра углубления и пошли. Но уже озираясь. Во-первых, остальное вооружение снято, во-вторых, эта балда требует на взлете один угол, отрицательный, иначе хвостом цепляет, а для правильного входа ей необходим положительный, иначе нырнет и в грунт зароется. Поэтому после взлета ей требуется электролебедкой подтянуть вверх передний узел подвески, расположенный в районе второго шпангоута, – создать положительный угол при сбросе. Устройство типа домкрата жигулей с довольно длинным штоком крепилось к пятимиллиметровой бронепалубе и, несмотря на обтекатели, довольно сильно сбрасывало скорость. Снять его можно было только на земле. А остальные самолеты эскадрильи ушли искать бомбардировщики противника. Они где-то на подходах. У Виелени вижу ведущую бой погранзаставу и немцев, успевших навести мост, по нему катятся на нашу сторону танки Гота. «Чайки», шедшие впереди, ударили эрэсами по скоплению пехоты и отвлекли огонь от меня. Сброс! Торпеда выпрыгнула из воды, опять зарылась в воду и пошла. У Средников отлично сработали сами «чайки», угодившие бомбами в переправу.

– «Мессеры»!

– Серега, уходи, мы прикроем!

Отсюда сорок два километра до Кейдан. Не, ребятки! Ыстчо рановато! Я развернулся и пошел в лобовую на атакующие «Эмили». Их всего четыре. Атаку я сорвал. Пока они разворачивались, мы успели прижаться к земле и встать в круг. И короткими выпадами покусывали «мессов», пока один не задымил. От нас отстали, и мы ушли на заправку. В Кейданах машины растащены по капонирам, есть какая-никакая зенитная артиллерия. Я зарулил в свой капонир и оттуда пошел на КП, который переехал в землянку у пруда.

– Товарищ майор! Восьмая эскадрилья с 03:30 совершила двадцать один боевой вылет. Положили шесть мостов стационарных и один – наплавной. Других данных пока нет, требуется дозаправка и перелет на аэродром подскока. Истребители прикрытия поразили один наплавной мост и обстреляли противника на правом, нашем, берегу Немана. Поврежден один истребитель противника. Командир восьмой лейтенант Шкирятов.

– Грустно докладываешь! А комиссар Мирошкин доложил, что сбито шестнадцать Ju-87 твоими орлами.

– Я не знал, я в воздухе был, они на другом канале. Потери есть?

– Потерь нет в восьмой. В полку есть потери. Уже третий налет на аэродром отбиваем. Тут хоть и машин немного, но бомбят исправно, поэтому заправляйтесь и улетайте на подскок. Разведку бы организовать, откуда они по нам работают.

– Ко мне должны «аисты» из Ковно перелететь. Их и отправлю.

Я посмотрел на часы.

– Тут тебя какая-то гражданка домогается. У моста.

– Некогда.

– Некогда, значит, некогда. А так бы сходил, у тебя минут десять есть.

Здесь действительно триста метров. Прошел на КПП, там сидят Кристина и Хильда. Их дом разбомбили. Кристина сунула в руку записку и сказала, что через час у них поезд, они едут в Москву через Паневежис.

– Это важно! Передай, кому следует, – она глазами показала на мою руку. Обнялись и поцеловались. Обе ревут. Все, у меня больше времени нет, показал им на часы, сказал, что улетаю. Кристина зажала кулачком рот, чтобы не закричать. Хильда что-то причитает по-еврейски и по-польски. Махнул им рукой и побежал в сторону капонира.

Взлетели, два истребителя остались на земле, имеют повреждения. На бреющем перелетели в Зибули, где оборудована основная площадка эскадрильи.

Наступление на участке Тильзит – Ковно мы сорвали, немцы выбиты с правого берега, но на правом фланге немцами взяты Плунгяны – довольно большой еврейский городок и железнодорожная станция. Немцы взяли Палангу и движутся на Шауляй. Эскадрилье приказано остановить продвижение немецких колонн. Семь пар штурмовиков и восемь пар «чаек» рванули туда в виде пожарной команды. Хорошо еще, что 15-й ИАП выделил три «МиГа» в прикрытие нашей группы.

Мы загрузились кассетными противотанковыми и противопехотными самоделками, триста двадцать килограммов во все четыре люка, и эрэсами, у кого сколько влезло. Прижимаемся к земле, идем. Вопрос со стрелками пока не решен. Место есть, и пулемет «ультраШКАС» стоит, а стрелка нет. Должность такая до войны в полку не предусматривалась. Впрочем, сегодня полк летал уже в парах, четверках и восьмерках с самого утра, кроме одной эскадрильи, взлетевшей первой по тревоге. Майор Мамушкин, до последнего сопротивлявшийся нарушению боевого устава авиации, в первый же день войны понял, что та все спишет.