Мы все из Бюллербю

Лассе принёс одну корзину, и дядя Эмиль отмерил себе две банки. Он заплатил нам по кроне за банку и сказал, что столько стоит вишня в наших краях. Мы тут же вернули Боссе деньги, которые взяли у него из копилки, и у нас даже ещё осталось.

Как всегда, дядя Эмиль угостил нас леденцами. Когда Улле через стеклянную дверь увидел леденцы, он бросил свой пост и влетел в лавку, точно за ним гнались собаки. Дядя Эмиль угостил и его, и Улле так же быстро убежал обратно.

Шоссе проходит совсем близко от Большой деревни. Осенью и зимой по нему ездят почти одни грузовики. Зато летом там полно всяких машин, потому что дорога очень красивая.

— Как же они увидят, что дорога красивая, если гонят, как сумасшедшие! — сказал Лассе, когда мимо промчалась первая машина.

Мы принесли с собой плакат, на котором крупными буквами написали «ВИШНЯ». И каждый раз, когда появлялась машина, мы высоко поднимали его. Но ни одна машина не остановилась. Лассе сказал, что, наверно, этим людям показалось, будто тут написано не «ВИШНЯ», а «ВЫ ШЛЯПЫ», они обиделись и проехали мимо.

Вскоре Лассе рассердился не на шутку.

— Сейчас я их проучу! — сказал он и, когда вдали показалась очередная машина, выскочил с нашим плакатом на самую середину шоссе. Его чуть не задавило, но машина всё-таки остановилась.

Из неё вылез злющий дядька, схватил Лассе за руку и сказал, что его следует высечь.

— Смотри, не вздумай проделать это ещё раз! — пригрозил он.

Лассе обещал не выскакивать больше на дорогу, и тогда злой дяденька подобрел и купил у нас банку вишни.

На шоссе было ужасно пыльно. Хорошо, что мы догадались прикрыть корзины бумагой. Но прикрыть себя нам было нечем. Каждая машина поднимала густое облако пыли, и вся пыль садилась на нас. Это было очень противно.

— Фу, как пыльно! — сказала я.

Лассе спросил, почему я сказала «Фу, как пыльно!», а не «Фу, как светит солнце!» или «Фу, как щебечут птицы!»? Кто постановил считать пыль противной, а солнце — приятным? И мы решили отныне считать пыль приятной. Когда нас опять окутало пылью, так что мы едва различали друг друга, Лассе сказал:

— Какая приятная пыль!

И Бритта сказала:

— Да, здесь очень хорошо пылит!

И Боссе сказал:

— А по-моему, здесь ещё маловато пыли!

Но он ошибся. Вдали показался большой грузовик, за которым тянулась целая туча пыли. Она окутала нас со всех сторон. Анна подняла руки и воскликнула:

— Волшебная пыль!.. — Тут она закашлялась и умолкла.

Когда пыль улеглась, мы оказались такими грязными, что даже не узнали друг друга. Бритта высморкалась и показала нам платок. Он был чёрный. Мы тоже стали сморкаться, и платки у всех были одинаково чёрные. Только Улле не мог высморкаться, потому что у него не было носового платка, но Боссе дал ему свой. Правда, Бритта сказала, что это не считается, потому что платок у Боссе был чёрный и до того, как они стали в него сморкаться.

— Ну тебя! — сказал Боссе. — На тебя не угодишь!

И хотя на шоссе так хорошо пылило, нам всё-таки было обидно, что машины не останавливаются. Наконец Лассе сообразил, что просто мы выбрали неудачное место. Здесь машины несутся на самой большой скорости, и им трудно остановиться.

— Давайте станем на повороте, где они едут потише, — сказал Лассе.

Мы так и сделали. Мы даже выбрали место, где дорога делает сразу два поворота, один за другим. И ещё мы решили взяться за руки и поднять руки вверх, чтобы нас скорей заметили.

— Вот увидите, это поможет! — сказал Лассе.

Так и было. Теперь почти все машины останавливались возле нас. В первой сидели папа, мама и четверо детей. И все дети кричали, что им очень хочется вишни. Их папа купил три банки, а мама сказала:

— Как вы удачно придумали! Нам так хотелось пить.

Им понравилась моя вишня, не очень крупная, но почти чёрная и сладкая-пресладкая. Их папа сказал, что они едут далеко, в чужую страну. Мне показалось удивительным, что моя вишня поедет в чужую страну, а я сама останусь в Бюллербю. Но Лассе сказал:

— Выдумала, в чужую страну! Да они её съедят через несколько километров!

Но я сказала, что моя вишня всё равно попадёт за границу, хотя бы у них в животах.

Торговля у нас шла полным ходом. Один дяденька купил почти целую корзину! Это была вишня Боссе. Дяденька сказал, что из этой вишни его жена приготовит вишнёвый компот, который он очень любит.

— Ах, как удивительно! — передразнил меня Боссе. — Из моей вишни приготовят вишнёвый компот, а из меня никто не приготовит вишнёвого компота!

Наконец мы распродали все ягоды. В сигарной коробке, которую мы взяли, чтобы складывать деньги, лежало тридцать крон. Это была Шкатулка Мудрецов, теперь она оправдала своё название. Мы разделили деньги поровну, каждый получил по пять крон.

— Ну, раз у вас больше не осталось вишни, можете есть её у нас, сколько захотите, — сказала Бритта.

— А я дам вам слив, когда они поспеют, — сказал Улле.

Всё было по справедливости.

В Большой деревне мы зашли в кондитерскую и закусили пирожными с лимонадом. Ведь теперь у нас были деньги. Моё пирожное было украшено зелёными марципановыми листочками.