Мы все из Бюллербю

Сразу за изгородью начинается густой лес. Ночью в лесу всегда таинственно, даже если эта ночь совсем светлая. И тихо, потому что птицы уже спят. И сладко пахнет деревьями и цветами. Мы в первый же раз, как перелезли, собрали по девять разных цветочков.

Не знаю, почему смеяться больше всего хочется именно тогда, когда нельзя. Нам стало смешно, как только мы влезли на изгородь. А мальчишки ещё и нарочно нас смешили.

— Анна, смотри, вляпаешься в навоз! — сказал Боссе.

— Откуда тут… — начала Анна и вспомнила, что говорить тоже нельзя.

Мы тихонько захихикали, а мальчишки засмеялись во всё горло.

— Ха-ха-ха! Нам можно смеяться, а вам нельзя! — сказал Лассе. — А то ваше гадание не будет считаться!

Мы захихикали сильнее. Мальчишки бегали вокруг и щекотали нас, чтобы рассмешить ещё пуще.

— Убе-либу-бели-мук! — крикнул Лассе.

Тут уж мы не выдержали, хотя это было ни капли не смешно. Я сунула в рот носовой платок, но смех вырвался из меня тонким писком. И самое удивительное, что нам расхотелось смеяться, как только мы в последний раз перелезли через изгородь. Мы очень рассердились на мальчишек, ведь они испортили нам гадание.

Однако цветы под подушку я всё-таки положила. Там были лютик, незабудка, подмаренник, колокольчик, ромашка, камнеломка, солнцецвет и ещё два цветочка, названия которых я не знаю. Но никакой жених мне не приснился. Наверно, потому, что мальчишки нас рассмешили.

А замуж за Улле я всё равно выйду!

Вишнёвое акционерное общество

У нас в Бюллербю много вишнёвых деревьев. И у нас в саду, и у Бритты с Анной. А вот у Улле их нет, по крайней мере таких, о которых стоило бы говорить. Зато у него есть одна груша, она поспевает уже в августе, и ещё две сливы с очень вкусными жёлтыми плодами. А у дедушки под окном растёт огромная черешня. Наверно, это самая большая черешня в мире. Мы зовём её Дедушкина Черешня. Ветви Дедушкиной Черешни свисают до самой земли. Каждый год она бывает усыпана крупными сочными ягодами. Дедушка разрешает нам есть черешню сколько влезет. Он только просит не рвать ягоды с самых нижних веток. Это ягоды Черстин. Дедушка хочет, чтобы Черстин могла сама рвать себе черешню. Черстин так и делает, но Улле приходится следить, чтобы она не проглотила косточку. Мы никогда не трогаем ягод Черстин. Ведь нам ничего не стоит влезть на дерево. Там столько удобных веток, на которых можно сидеть и объедаться черешней, пока у тебя не заболит живот. Каждый год, когда поспевает черешня, у нас у всех немного болят животы. Но к тому времени, когда поспевают сливы, они уже не болят.

У Лассе, Боссе и у меня есть по собственному вишнёвому дереву. Моя вишня не очень большая, и ягоды на ней некрупные, но очень сладкие и почти чёрные. И на деревьях Лассе и Боссе тоже.

Мама сушит вишню на зиму. Она насыпает её на противни и ставит их в духовку. Вишня высыхает и сморщивается. Такую вишню можно хранить всю зиму и делать из неё компот.

В этом году у нас был невиданный урожай вишни. Наши деревья были сплошь усыпаны ягодами. Мы никак не могли их съесть, хотя Бритта, Анна и Улле честно нам помогали. Лассе тоже решил посушить вишню. Он насыпал полный противень, задвинул его в духовку, а сам убежал с нами купаться. Конечно, его вишня сгорела.

Вечером мы сидели у дедушки и читали ему газету. Там было написано, что в Стокгольме банка вишни стоит две кроны. Лассе ужасно сокрушался, что его дерево растёт не в Стокгольме.

— Я бы стоял на перекрёстке и торговал вишней, — сказал он. — И сделался бы такой же богатый, как король.

Мы попробовали подсчитать, сколько денег мы могли бы получить, если б наши деревья росли в Стокгольме. Получилось жутко много. Лассе даже побледнел при этой мысли.

— А если бы наше озеро было в Сахаре, я могла бы продавать там пресную воду. Вот бы я разбогатела! — засмеялась Бритта.

Наверно, Лассе всю ночь думал о вишне, которая стоит в Стокгольме так дорого, потому что утром он объявил, что намерен открыть продажу вишни на шоссе за Большой деревней. Там с утра до вечера ездят автомобили.

— Кто знает, может, туда занесёт каких-нибудь стокгольмцев, — сказал он.

Нам с Боссе тоже захотелось продавать вишню, и тогда мы втроём создали Вишнёвое акционерное общество. Мы приняли в него также Бритту, Анну и Улле, хотя у них не было своих деревьев. За это они обещали помочь нам собрать нашу вишню.

На другой день мы проснулись в пять часов и побежали в сад. К восьми мы наполнили три большие корзины. Потом мы хорошенько наелись каши, чтобы у нас надолго хватило сил, и отправились в Большую деревню. Там мы зашли в лавку к дяде Эмилю и купили много-много бумажных пакетов. Деньги на пакеты мы взяли у Боссе из копилки.

— Зачем вам столько пакетов? — поинтересовался дядя Эмиль.

— Мы будем продавать на шоссе вишню, — ответил Лассе. Наши корзины стояли на крыльце, их охранял Улле.

— Страсть как люблю вишню! — сказал дядя Эмиль. — Продайте и мне немного.