Мы вращаем Землю! Остановившие Зло

* * *

За годы войны Павел Дементьев много раз форсировал разные реки, и почти всегда под огнем. Не стала исключением из этого правила и Висла конца июля сорок четвертого, которую 405-й дивизион переходил по понтонному мосту, переправляясь на Сандомирский плацдарм.

…Понтоны качались вверх-вниз под тяжестью идущих по мосту машин, а вокруг то и дело вставали столбы вспененной воды: немецкая авиация бомбила переправу. Надрывались тридцатисемимиллиметровые зенитки, прошивавшие дымное небо с обоих берегов Вислы, русские истребители сбивали пикировщиков одного за другим, но «юнкерсы» заходили на цель снова и снова, стремясь во что бы то ни стало разрушить понтонный мост.

Голова колонны «катюш» была на середине реки, когда пара «юнкерсов» прорвалась к переправе. Дементьев, стоя на подножке «студебеккера», видел, как они приближаются, завывая и вытягивая вперед хлесткие щупальца пулеметных трасс. Один из них задымил и отвалил в сторону, заваливаясь на крыло и теряя высоту, но второй падал прямо на Павла, с каждой секундой увеличиваясь в размерах. И Павел ощутил тягучее чувство приговоренного к смерти, над головой которого уже занесен топор палача.

— Жми без оглядки! Не останавливайся! — крикнул он водителю.

У края моста взметнулась вверх стена воды, пронизанная огнем и дымом. Дементьев машинально вытер рукавом брызги, окатившие его с ног до головы, и тут его будто толкнула в спину чья-то невидимая ладонь. И показалось ему почему-то, что ладонь эта была хоть и сильной, но женской. Подчиняясь этому внезапному толчку, он соскочил с подножки, а в следующую секунду железо подножки вспучилось, взрытое врезавшимися в нее пулями. Они ударили сверху вниз, почти вертикально, и если бы на их пути оказалось тело человека по имени Павел Дементьев…

«Юнкерс», не выходя из пике, рухнул в реку, а Павел снова вскочил на изувеченную подножку, чувствуя подошвами сапог острые края пробоин. Машина с ревом вырвалась на твердую землю, где вовсю кипел бой, а он смотрел прямо перед собой невидящими глазами, все еще не веря в то, что остался в живых. И на самом краю сознания своего он разобрал еле слышное «Ты будешь жить, воин…» и узнал голос кареглазой колдуньи Анюты.

…Бои на Сандомирском плацдарме были жестокими. Здесь сложил свою буйную голову лихой разведчик Володя Подгорбунский, и здесь же погибли сотни и тысячи других русских воинов. Не всех, далеко не всех оберегала невидимая рука хранящая…

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ. ЖЕНСКИЙ ЛИК ВОЙНЫ

Этой должности нет на листах боевых расписаний,

Не до лирики там, где смертями набиты бои,

И «до гроба любить» на войне не дают обещаний,

Ведь война — это жизнь, у которой законы свои

Говорят, что у войн — абсолютно не женские лица,

Может, это и так, но опять через огненный ад

На высотку ползет, стиснув зубы, девчонка-сестрица,

Словно ангел, крылом укрывая упавших солдат

И нагрянет весна, как кино довоенного мира,

Обожженную ночь забинтует черемухи цвет…

«Полевая жена», фронтовая жена командира

Вдруг заплачет от счастья, названья которому нет

Что поделаешь, если в землянке душа замерзает,

И под встречным огнем повстречались любовь и война

Ведь родная жена только раз на войну провожает,

И почти каждый день смотрит вслед «полевая жена».

Перепутал опять звездопад небеса и погоны,

Но примчится приказ, разметав фронтовое жилье,

И навстречу свинцу командир поведет батальоны,

У последней черты вспоминая совсем не ее

А потом будет май и парадная тяжесть мундира,

Но победный салют поездам не задержит разбег…

«Полевая жена», фронтовая жена командира

Вновь заплачет от счастья, с которым простится навек

Анатолий Пшеничный, «Полевая жена»