Мы вращаем Землю! Остановившие Зло

Повышение радовало, однако Павел опасался, что не сможет сработаться с комдивом, майором Вересовым. Памятую крестьянскую мудрость «Водка до добра не доведет», Павел спиртным не увлекался, тогда как Вересов уделял немало времени дрессировке «зеленого змия», выпивая по поводу и без и со штабными офицерами, и с командирами орудий, и с рядовыми. В конце августа сорок второго, после боев под Воронежем, когда дивизион стоял в Ясной Поляне, майор в компании нескольких офицеров отправился проветриться в Тулу. «Проветривание» закончилось устроенной комдивом грандиозной дракой в каком-то кабаке; прибыл военный патруль, и пировавшим артиллеристам пришлось прорываться с «боем». Дело принимало скверный оборот: если бы о художествах Вересова прознал комендант Тулы полковник Чекмазов, комиссар бригады Игнатьев или сам Катуков, то майор «со товарищи» запросто попали бы под трибунал. К счастью для Вересова, комбриг Мельников, будучи сам немало грешен по части выпивки, замял дело, и на этот раз комдив вышел из водки сухим.

Но — сколь веревочка не вейся, а кончик отыщется. Весельчак-майор допрыгался: в феврале, когда его дивизион шел сквозь пургу по заснеженным дорогам от Оленино в район Демянского выступа, он влип в очередную историю, которая оказалась той самой каплей, которая переполняет винную бочку. В снежной мути дорогу колонне тягачей преградила какая-то «эмка» — ни объехать, ни свернуть. Вересов, будучи как всегда изрядно навеселе, не стал долго думать и гадать, кто там сидит в «эмке», а приказал бойцам: «Убрать с дороги эту мелюзгу! Пушкари едут, а она тут под ногами путается!». Легковушка вместе с пассажирами оказалась в кювете, а дивизион бодро двинулся дальше.

А в злосчастной «эмке», как оказалось, ехал полковник Фролов, непосредственный начальник бравого майора. История умалчивает, как начарт корпуса выбрался из кювета, но через месяц он дознался, кто устроил ему снежную ванну. В итоге Вересов был вызван перед его грозные очи, разжалован до капитана и отправлен в другой корпус командовать батареей. Чужой беде, пусть даже заслуженной, не радуются, но все-таки капитан Дементьев вздохнул с облегчением.

* * *

Мирная лесная жизнь кончилась в конце марта. Пришел приказ о передислокации армии — 1-й механизированной бригаде предписывалось следовать к станциям Осташков и Черный Бор и там грузиться в эшелоны. Куда их перебрасывают, не знали не только бойцы, но и командиры — оставалась только гадать да уповать на привычное «там видно будет».

Эшелон миновал Москву и двинулся на юг. Стало заметно теплее, и днем двери теплушек распахивали настежь, впуская пьянящий весенний воздух. На каком-то полустанке эшелон сделал остановку, и Павел, вышедший размяться, увидел на платформах соседнего эшелона знакомые «турусы на колесах», тщательно укрытые брезентом. Оказалось, что этот состав везет к месту назначения 405-й гвардейский дивизион. Пользуясь случаем, Дементьев разыскал Гиленкова и узнал, что тот тоже получил повышение и стал командиром дивизиона «катюш».

— Вместе будем воевать, Паша, — сказал на прощанье Юрий, — станция назначения у нас с тобой одна. А к себе я тебя все-таки перетяну, ты так и знай!

Станция назначения у двух друзей-фронтовиков и в самом деле была одной и той же — миновав Касторную, эшелоны прибыли на железнодорожную станцию «Курск» и, не задерживаясь, проследовали дальше: на Обоянь.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ. МАЯТНИК СУДЬБЫ

Тот жалок, кто под молотом судьбы

Поник — испуганный — без боя

Николай Огарев

Земля курская, граница Украина и России… Степи, помнящие еще скифов и прочих многоразличных конных кочевников, кормившихся «с копья» и не склонных трудиться даже ради собственного пропитания. Если бы эти степи вдруг заговорили, они много чего могли бы порассказать, но они молчат, бесстрастно взирая на людскую муравьиную суету.