Мы восстанем завтра

– А, черт! – Эдуард выругался и бросился на помощь. Едва он успел упасть недалеко от постанывающего от боли старика, как над головой зафьюкали пули. Лаптев ответил длинной очередью и тут же откатился в сторону, оказавшись совсем рядом с отцом Андреем. Огонь со стороны врага стал плотнее.

– Беги, парень, беги! – прохрипел священник. И видя, что Эдик медлит: – Я старик, мне все одно помирать пора, – сплюнул, – хоть и не хочется.

Умирать не хотелось. Никак не хотелось, несмотря на прожитые годы, а может, еще именно и поэтому. Там дети, внуки, а хочется дождаться и правнуков. Но каков выбор?

– Беги, беги!

– Всем помирать! – Лаптев добил магазин, ухватил деда за плечи, рванул вверх, перехватил за пояс, с натугой вскинул на плечо.

Старший сержант застонал от нахлынувшей боли, но сознания не потерял и оружие из рук не выпустил. Лаптев припустил к развалинам. Пять шагов, шесть, восемь, на девятом по асфальту зацокали пули, на десятом Эдик начал заваливаться вперед, падать, силой инерции выбрасываемый за нагромождения бетонных плит.

– Ай, тварь твою за ногу! – Священник заскрипел зубами.

– Нормалек! – Успевший развернуться Лаптев устраивался среди бетонных обломков поудобнее.

– Не здесь, – посеревший лицом отец Андрей показал пальцем вправо, – туда.

Эдуард повел взглядом, старший сержант оказался прав, местечко, указываемое им, для ведения обороны подходило больше. Не медля, Лаптев сменил позицию. Отец Андрей, опираясь на автомат, потащился следом.

– Помочь?

– Я сам, – отмахнулся священник.

В виду показались ваххабиты. Лаптев открыл огонь. Отец Андрей, заскрежетав зубами, прыгнул вперед.

– Ну, гады, ну, сволочи! – Он положил мушку на грудь бегущего – щелкнул одиночный выстрел, ваххабит упал, засучил ногами, но священник уже перевел ствол на следующего…

– Получите, получите, получите! – с каждым нажатием на спусковой крючок твердил находившейся неподалеку Лаптев. Все смазалось. Противник напирал и подходил все ближе. А запасы патронов таяли.

– Одиночными! – крикнул старший сержант, стреляя едва ли не во все стороны – их окружали.

– Спину. Прикрывай спину! – Отец Андрей вставил последний магазин, передернул затвор. Слился с оружием – движение пальца, толчок приклада, движение пальца, снова толчок – и ствол уходит в сторону в поисках цели, и новый выстрел, и так тридцать раз. Вылетела последняя гильза, в последний раз щелкнул затвор. Отец Андрей пригнулся, скользнул взглядом на сжавшегося в комок Лаптева. На коленях у того лежал пустой магазин, левой рукой он шарил в карманах в поисках завалявшегося патрона. Но его не было.

– Вот, все расстрелял. – Боец виновато повел плечами, его била дрожь, губы кривились. – Даже застрелиться нечем. А вы?

Старший сержант не совсем понял заданного вопроса, но молча вытащил из опустевшей разгрузки гранату, потянул кольцо, задумчиво провел по его гладкой окружности подушечкой пальца. Помедлил. Умирать не хотелось. Но был ли у него выбор? Все пути отхода перекрыты, спрятаться негде, попасть в плен страшнее смерти. Он вновь потянул кольцо, и оно оказалось в его ладони. Теперь оставалось совсем ничего – дождаться противника и раскрыть державшую гранату ладонь. Но подорвать себя гранатой грех – лучше принять «смерть мученическую». А если пытки? Страшно. Боль, переходящая в боль… Палец плавно потянул кольцо. Оно подалось.

«Стоп, – мысленно приказал себе он. – Не ты ли в другой жизни, еще в Афгане, за годы до того, как надел рясу, учил бойцов: «Если ты не обладаешь секретными сведениями, то – последняя пуля врагу, а там будь что будет?» У тебя же есть нож, приклад автомата, кулаки, которыми можно разбить чужую морду, зубы, которыми можно вцепиться во врага, пальцы, способные обхватить шею и душить, душить, душить. Если отправить последнюю пулю противнику в грудь, то можно успеть прихватить с собой еще парочку врагов…»

Ладонь раскрылась. Щелчок. Время пошло…

Ваххабит совсем рядом.

…один.

Еще несколько бородачей.

…два.

– Русский, сдавайтесь!

…короткий взмах руки.

Испуг исказил лица кричавших. Они суетливо попытались спрятаться, укрыться, слиться с землей и бетоном. Поздно. Граната рванула в воздухе. Свистнули осколки. Чей-то отчаянный крик оборвался на визгливой ноте. Наступающие попадали. Выбитая металлом кровь разбрызгалась по бетонным завалам.

– Патроны! Эд, забери у них патроны! – требовал старший сержант, пытаясь на одной ноге добраться до ближайшего убитого ваххабита и сдернуть с него разгрузку. По левой стороне шеи священника из рваной раны, убегая под мокрый камуфляж, стекала горячая кровь. Он спешил завладеть оружием, но не успел, споткнулся, повалился навзничь. Подняться ему не дали – оказавшийся неподалеку ваххабит ударил в спину прикладом. Отец Андрей упал на локти и вдруг, резко выкинув руки, рывком дернул ударившего за ноги, свалил, подмял под себя, он бы придушил его, но к ваххабиту подоспела помощь. Священника оглушили ударом по голове, после чего подоспевшие, их оказалось трое, еще долго пинали старшего сержанта ногами. Еще четверо обступили оставшегося в одиночестве Лаптева.