Мы вместе «До», а как жить «После»? (СИ)

Я резко развернулась и увидела Антипова с дружками, что застыли поодаль. Стоял однокашник весь из себя красивый. Черные зауженные штаны с низкой посадкой, ремень с бляхой, серая шелковая рубашка, расстегнутая на три верхних пуговицы. На башке творческий беспорядок. И все равно стильный. А еще наглый. Ухмылялся ехидно, глядя на меня с прищуром, чуть склонив голову к плечу, и перекатывая жвачку во рту.

В первые секунды я опешила. Растерялась. Реакция от неожиданности получилась неправильная, неадекватная — я улыбнулась. Благо вовремя дала себе подзатыльник и собрала остатки смелости.

— Много чести для такого как ты, — максимально безразлично отчеканила, глядя ему в лицо. Казалось, я готова к новым схваткам.

Сама не поняла, правда, когда приняла решение стать Жанной д’Арк. Точно от паники рассудок помутился.

— Какого, поясни, — он подошел еще ближе, нависая надо мной.

— ЛеХко! — вызывающе фыркнула, а сигнал красной кнопки опасности запищал у меня в ушах. И был благополучно проигнорирован. — Ты мерзкий, самовлюбленный, гадкий. Используешь людей для личной забавы…

— Ты уже на год минетов напиздела, — перебил меня Леша.

— … прикидываешься крутым и важным…

— Сафронова, — рыкнул предупреждающе.

—… а на самом деле хамло и… — сама не понимала, какая мошка меня цапнула. — … без своей свиты ты…

Не знаю, как я проворонила момент, но Антипов вытащил жвачку изо рта и всунул ее мне. В мой рот! У меня глаза от негодования чуть из орбит не вылезли. А эта сволочь положил ладонь на мои губы, запрещая выплюнуть гадость!

Я стояла, пылая стыдом и гневом, чувствуя на рецепторах то, что не должна. Это… Черт! Пока я боролась с собой, Леша наклонился и прошептал мне на ухо:

— Чувствуешь мой вкус, детка?

Вкрадчиво сказал. Настолько мерзко, что я словила фриссон, а рот наполнился слюной от чего я ощутимо, — и черт его дери, громко, — сглотнула. Слюну вместе с жвачкой Антипова. Не знаю, что он увидел, но меня от осознания, что я буду ходить с его «вкусом» в себе весь день, накрыло с головой. До истерики.

— Проглотила? — посмотрел на меня Леша диким взглядом, облизнул губы и прикусил край нижней. Я на автомате кивнула, чувствуя, как слезы набегают на глаза. Он схватил меня за шею, притянул к себе, оставляя между нашими лицами считанные миллиметры, и заговорил быстро, обманчиво-елейно, убивая мятным дыханием и едва ощутимо задевая мои губы своими: — Маленькая сучка. Как бы я хотел сейчас поставить тебя на колени, заставить открыть ротик и посмотреть еще раз, как ты глотаешь. Но я подожду до конца занятий, кукла Маша. Программа минимум понятна?

Слов я не понимала, а вот тембр голоса уничтожал меня безжалостно. Чего он ждал от меня — не ясно. Но его безумие передалось мне. Необъяснимое страшное чувство. Меня буквально размазывало от его близости как помадное сливочное масло по куску хлеба. Накрывало помешательством, при котором хотелось заткнуть Антипова любой ценой. И вместо того, чтобы использовать свободные руки, я подалась навстречу его губам.

От моего движения Антипов шарахнулся назад, уходя от нежелательного касания, и ослабил хватку, а я поняла, что он меня… сломал. Все говорило о том, что я слетела с катушек окончательно. Впору начать завидовать тем, кто вовремя покинул лицей, избежав такой участи.

Жалость к себе не заставила долго ждать. С первыми покатившимися по щекам слезами я нашла в себе силы оттолкнуть удивленного мажора и бросилась в класс. Стыд в очередной раз обрушился ледяным ушатом воды, и мне хотелось провалиться сквозь землю.

Пару уроков Алексей меня не изводил. Давал возможность пережить позор, не иначе. Меня же мутило, стоило вспомнить произошедшее. Гнала от себя все сказанное им и дошедшее с опозданием до моего сознания, потому что внутри все переворачивалось и мне было плохо. По-настоящему. Странное чувство. Будто я подхватила от него какую-то инфекцию и, чтобы исцелиться, мне надо обязательно вернуть ее обратно. Не знаю… Коснуться его еще раз, что ли… Мне нужны постоянные дозы контакта с ним. Еще и еще. И от такого вывода становилось в разы хреновее.

Не первый день одноклассницы косо посматривали и шептались за моей спиной. До этого я не обращала внимания. Пусть говорят, мне-то что? Но сегодня все как сговорились.

Пока я как можно тише обрисовала Золотаревой произошедшее, к нам подошли Катя Морозова с Олей Пришкиной и Наташей Котляровой. Остановились у парты и заговорили с моей подругой, будто меня тут и в помине нет.

— Кира, а что у Сафроновой с Антиповым? Встречаются или просто спят? — подбоченилась Катя, а Оля хихикнула, пихая равнодушную Наташу в бок.

Золотарева вздохнула. Посмотрела на них, откинувшись на спинку стула, а потом повернулась ко мне и спросила:

— Машк, фанатки царя интересуются: есть у них шанс заполучить Алексея в койку или ты его навсегда приватизировала?

У меня даже ответа сразу не нашлось. Я не из дерзких, но сейчас подмывало сказать что-то гадкое. Действовать на эмоциях не стала. К чему мне ссориться с теми, с кем бок о бок не один год. Дала себе пару секунд, прежде чем ответить ровным голосом, глядя на Морозову: