Мы вместе были в бою

— А кто же четвертый? — спросила Мария. — Для кого четвертый стакан?

— Четвертый, — ответил Абдильда, — для того, кто случится. А не случится никого — для отсутствующего друга. Таков наш обычай.

Он налил вино во все четыре стакана.

— Я — хозяин, и мне первое слово!

Стахурский и Мария взяли свои стаканы.

Абдильда вытер усы и начал. Глаза его хитро блестели:

— В далекой стране жил человек, и отдельно от него жила девушка. И они не знали друг друга. Потом на эту страну напал лютый враг, и все люди этой страны начали воевать, защищать свою родину. И в бою человек встретился с той девушкой. Оба они были верные солдаты. Они провоевали всю войну и победили лютого врага. После войны, когда все люди вернулись к своим делам, человек остался в своем крае воевать, а девушка поехала в далекий, но тоже родной край. Но враг пошел за той девушкой следом и задумал схватить ее в свои лапы.

Мария нахмурилась. Ее горе не отпускало ее. Вот и здесь, из уст этого милого и доброжелательного человека, оно снова напомнило о себе.

Но Абдильда не смотрел ни на нее, ни на Стахурского, он хитро прищурился и вел свою речь дальше:

— Но тот человек почуял сердцем, что сталось с боевым товарищем, прилетел на самолете и освободил девушку…

— Неверно! — перебил его Стахурский и тоже нахмурился. — Тот человек совсем не освобождал девушку. Ей не дали попасть в лапы врага товарищи, которые поставлены народом и Родиной, чтобы охранять спокойствие отчизны и счастье народа.

— Ладно, — согласился Абдильда, — пусть будет так. Так даже лучше. Выпьем же, товарищи, за то, чтобы тот человек и та девушка стали мужем и женой!

Мария опустила голову. Простодушный Абдильда высказал то, о чем между нею и Стахурским не было еще сказано ни слова.

Она покраснела.

Абдильда захохотал.

— У нас сейчас свадебный той!

Стахурский поднял свой стакан и сказал Марии:

— Мария! Давай выпьем за это.

Мария подняла глаза. Минутное замешательство прошло. Прояснившимся взором она посмотрела в глаза Стахурскому:

— Давай!

Они чокнулись.

— Горько! — закричал Абдильда. — Горько! Я был у вас на Украине на свадьбе и знаю, что там кричат «горько». И после этого надо поцеловаться. Горько!

Мария и Стахурский поцеловались.

Мария сидела взволнованная. Вот и произошло их обручение. Немного необычное обручение. Она оглянулась вокруг, чтобы запомнить все, что было в эту минуту в поле ее зрения. Она увидела необъятный простор неба над собой, могучий, как рубеж мира, горный хребет в сиянии солнца и сверкании вечных снегов и ближе, на горных склонах, буйную пену белого и розового яблоневого цвета. Еще ближе дурманящими ароматами роз благоухал цветник. Неплохая была обстановка для обручения. Прожить бы так всю жизнь!

Мария шумно вздохнула и посмотрела на Стахурского: она обручена. Стахурский глядел на нее серьезно и торжественно: он обручился.

Абдильда тем временем снял с миски тарелку и придвинул ее гостям. Из нее валил пар — кусочки мелко порубленного тушеного мяса были перемешаны с горячими клёцками.

— Ешьте, — пригласил Абдильда, — это бешбармак.

Потом он наполнил порожние стаканы.

— А теперь скажите вы, каждый от себя — такой наш обычай. — Он посмотрел на Марию: — Пусть скажет девушка. Девушке — первая дорога в жизни.

Мария взяла свой стакан.

— Я не умею говорить. Но скажу. Я хочу, чтобы мы все выпили за друга. — Она смотрела на Абдильду и протянула свой стакан. — За верного друга, который доверяет тебе, потому что воевал с тобой заодно, был вместе с тобой в бою. За вас, товарищ Абдильда!

Абдильда потупился, чокнулся, прикоснулся губами к краю стакана и поставил его на бочку перед собой.

Стахурский тоже чокнулся и сказал:

— За друга! В бою и труде. Товарищ, с которым ты работаешь, становится таким же близким, как боевой побратим.

— Это верно, это очень верно, — сказал Абдильда.

— Но боевое побратимство не забывается никогда, — горячо откликнулась Мария, — и оно рождает доверие… — она вдруг оборвала речь и сразу умолкла.

— Что такое? — спросил Стахурский. — О чем ты задумалась?

— О том же. Доверие не должно быть неосмотрительным, и его нельзя переносить на других…

Она горько усмехнулась и виновато поглядела на Стахурского.

— О чем бы я ни подумала, о чем бы ни говорила, все равно мысли возвращаются вновь и вновь только к этому.

Стахурский протянул к ней свой стакан:

— Давай за Пахола!

Мария с благодарностью посмотрела на него:

— Спасибо!

Они чокнулись. Абдильда поднял свой стакан:

— Я скажу. Я отвечу. Я хочу за друга. За самого лучшего друга! У меня есть лучший друг.

Он заговорил тихо, мечтательно и задушевно: