Мы вернемся!

— Будете говорить правду — останетесь живы! — продолжил допрос Егоров. — Вас перевезут как пленных за реку, станете потом земляные укрепления строить, а спать и есть в тепле будете. Не начнёте бунтовать — значит, останетесь живы и вернётесь после окончания войны к своим семьям. А многие из тех османских воинов, кто сейчас пока что на своих конях скачет, полягут в будущих битвах. Так что вам ещё крупно повезло, что вы попали сейчас в плен и что можете быть полезны русскому командованию. А теперь отвечайте на мои вопросы! Кто вы и как вас звать?! В каком отряде служили, и как звали вашего командира?! Сколько воинов в вашем отряде, где и какие вы видели вообще турецкие отряды, после того как вас высадили в Варне?!

Пленные начали наперегонки и перебивая друг друга тараторить этому страшному русскому с ружьём, задающему вопросы на таком хорошем турецком:

— Да, господин, нам очень, очень хочется быть полезными русскому командованию. Меня зовут Фатих, а это Бурак. Мы уже три года не видели свои семьи, с тех пор как наш алай перевели из благословенной Антальи в Египет на усмирение мамлюков. Там было тепло и сытно, а местные глаза не смели поднять на воинов султана. Но месяц назад нам приказали грузиться на большие корабли и отправили по морю в эту северную Румелию.

Высадившись в Варне и немного отдохнув от морской качки, они отправились к границе с Валахией, где и узнали, что с русскими опять началась война. Здесь им очень плохо, каждый местный смотрит волком, и к нему даже спиной поворачиваться страшно.

— А какой тут холод и какая дрянная пища! — причитал Фатих. — А начальство в тёплых домах сидеть не даёт, постоянно выгоняет нас на объезды этой огромной реки.

— И фураж тут худой, наши кони на нём истощали, — вторил ему Бурак.

— Так, расскажите-ка, где стоит ваш алай и какие ещё войска султана вы видели по дороге сюда и пока объезжали здесь реку, — Егоров перебил пленных, направив их рассказ в нужное ему русло.

* * *

Основной состав роты высаживался волной на берег. Цепь егерей выскочила на обрыв и, пробегая мимо выбитой турецкой стоянки, проследовала дальше, занимая плацдарм. Через несколько минут показались на реке и лодки орловцев. Майор Шипилов с интересом оглядывал место недавнего побоища.

— Сколько их тут было всего, Егоров?

— Двадцать пять, Ваше высокоблагородие. Двадцать три трупа, и ещё двое пленных, — доложился поручик. — При них штатное оружие, но оно так себе, — покачал он головой, — никакое. А вот три десятка коней очень даже неплохие. У меня есть люди, кто в этом разбирается.

— Кони — это хорошо, — кивнул Шипилов. — Можно будет на них запорожцев посадить. Для казаков конь — радость, а у нас хоть какая-то кавалерия будет, чтобы тот же дозор вести и связь между командами держать. Никто, надеюсь, не ушёл из стоянки, когда вы её брали?

— Никак нет! — покачал головой Егоров. — По-тихому у нас всё получилось. И мы там этих двух пленных допросили, пока ещё было время. Есть кое-что интересное в их рассказе. По дальним местоположениям османских войск я донесение в штаб самолично отправлю, а вот по близким — это уже вам решение, как командирам нашего поиска, принимать.

— Однако лихо тут у вас, Егоров, в особой роте, — покачал головой майор. — Неужто и толмачи в ней хорошие есть?

— Так точно, Ваше высокоблагородие, понимают у меня по-басурмански некоторые, нам ведь в нашей службе это очень порою бывает нужно, — ответил Алексей. — Из рассказа пленных нам стало известно, что чуть ниже по течению, в паре вёрст отсюда, у места традиционной переправы турки нарыли за этот год земляные укрепления-шанцы. В них расположили несколько пушек, которые, как они утверждают, глядят в основном на реку и на фланги. В тыл, с их слов, было выставлено всего лишь одно орудие, но они могут и ошибаться, хорошо-то они там не присматривались. Из гарнизона на этих шанцах сотен пять пехоты из азабов. Войско из ополчения, по их словам, вооружено очень плохо, да и службу они свою несут спустя рукава, даже сами сипахи, прибывшие сюда из Египта, это заметили. Вообще, все здесь ждут подхода боевых частей из глубины османских земель. Сейчас здесь в основном войска не первой свежести и набранные в ближайших провинциях. Так, далее по существу, — продолжил свой доклад Егоров. — Недалеко, верстах в десяти вверх по течению, в деревне Еникюй стоит весь алай этих пленных сипахов под началом Мустафы-паши. В нём около тысячи всадников, гарнизон из пары сотен пехоты, ну и ещё сотни две иррегулярной кавалерии из татар. По словам пленных, пушек в деревне нет, караулов немного, потому как никто вообще не ждёт нападения от русских из-за холодной и огромной реки. Ну и так есть ещё пара-тройка сёл неподалёку, но там в каждом по десятку-другому турок стоит, и больших гарнизонов в них нет. Зато в Гуробале, а это в двух десятках вёрст отсюда, их там несколько тысяч, и кого там, по словам пленных, только нет!

Шипилов внимательно дослушал рассказ и после небольшой паузы принял решение: