Мы умрем вместе...

Резко опустив взгляд, Кристин посмотрела на абстрактный узор толстого ковра, лежащего под ногами. Она боялась произнести следующий вопрос, но все же томящая неизвестность угнетала ее ещё больше.

- Зеркало. – Тихо произнесла она. – Мне нужно зеркало.

В ответ на ее просьбу в комнате послышался лишь насмешливый смешок Адриано.

Присев рядом с ней на корточки, он мягко приподнял ее подбородок и заглянул в глаза.

- Тебе не нужно зеркало, любовь моя. Оно больше не сможет отразить всю истинную прелесть твоей красоты. Скажи мне, что тебя интересует, и я отвечу.

Слегка затаив дыхание, Кристин взволнованно посмотрела в его лицо.

- Мои глаза. Они… Они такие же блеклые, как и у них?

Медленно растянув губы в улыбке, Адриано успокаивающе провел своими холодными, длинными пальцами вдоль ее щеки.

Он был по-своему красив, хотя типичной внешности фотомодели ему уже никогда не достичь, но все же было в нем что-то такое, что заставляло ее чувствовать себя уверенно и почти счастливо, находясь рядом с ним.

- Они прекрасны. – Прошептал он ей в ответ. – Они искрятся такой необъятной силой воли, что многие царицы прошлого могли бы смело тебе позавидовать, любовь моя. Твои глаза излучают редкий ярко-зеленый оттенок. Ты это хотела от меня услышать?

Слабо кивнув, Кристин попыталась улыбнуться, но из-за пережитого волнения, легкая улыбка превратилась в кривую усмешку. Несомненно, ее радовал тот факт, что ей не придется служить кому-то вечность в качестве слуги.

- Значит, во мне есть сила? – Более уверенно поинтересовалась она. – И какая же она?

Загадочно блеснув глазами, Адриано встал в полный рост, протягивая ей свою руку.

- Об этом позже, любовь моя. Придет время, и ты сама почувствуешь ее. А сейчас нам пора.

Безмолвно приняв его ладонь, Кристин приподнялась с кресла.

- У нас есть какие-то планы на сегодняшнюю ночь? – Заинтригованно спросила она.

Весело ухмыльнувшись, Адриано повел ее к выходу.

- У нас с тобой очень много планов, моя дорогая. Пойдем, нам нужно тщательно подготовиться. К тому же, - он вскользь посмотрел на идущую за ними тройку, - мальчикам не мешает подкрепиться.

Стоило ей только подумать о еде, как тут же рот наполнился небывалой сухостью. Горло сжало. В глазах помутнело. Слегка оступившись, девушка ещё сильнее уцепилась за подставленный локоть своего спутника.

Голод. Сейчас ее мучил лишь нестерпимый голод.

Выйдя наружу, Кристин подставила лицо прохладному ветерку. Легкий морозец немного отрезвил голову, постепенно вытесняя из нее мысли о еде. Оглянувшись назад, она окинула взглядом с виду заброшенный двухэтажный особняк, стоящий на пустынном холме. Немного осмотревшись, девушка поняла, что они находятся вовсе не на окраине города, как поначалу подумала. Недалеко отсюда располагался центральный городской парк, в котором она провела много беззаботных дней, когда была еще совсем маленькой девочкой. Ее няня, Клаудия, любила приводить ее сюда, считая, что это место как можно лучше способствует психологическому развитию ребенка. Что ж, возможно, она была права. По крайней мере, те годы запомнились Кристин очень веселыми и яркими. Но с тех пор, как ее бросила мать, уйдя одним солнечным днем от отца к своему любовнику, все вдруг резко переменилось и былые яркие дни вдруг резко превратились в однотипную серую гамму. Отец редко появлялся дома; почти не уделял внимания своей собственной дочери. Но даже если порой она и заставала его вечером в гостиной, то он всегда норовил выразить свое недовольство относительно ее персоны. Поначалу Крис искренне не понимала, чем же заслужила столь жестокое недовольство от любимого папочки и всеми возможными способами старалась угодить ему. Но время шло, а его гневные крики так и не прекращались. Она терпела, молча глотая соленые слезы. Старалась верить, что все ещё наладиться, но в глубине души восьмилетнего ребенка уже начинали закрадываться первые нотки сомнения и… понимания. Понимания за что же так сильно ненавидит отец родную дочь! Все дело в ее внешности. В миниатюрной копии Кэтрин Робертс – ее матери. И чем старше она становилась, тем все сильнее походила на мать, во всех смыслах этого понимания. Кристин не защищала ее и так же, как и отец, глубоко внутри своей души презирала за подлое предательство. Но все же, как же это было обидно вынашивать на себе ненависть других. Она не виновата, что уродилась такой. Она искренне добивалась расположения отца.