Мы такие же люди

- Взгляните-ка, - сказал он, - вот наша деревня. Мы живем так с 1871 года. Наши хижины - из коры и ржавой жести. Здесь должен быть поселок с домами вроде тех, в каких живут белые. Я люблю свой приход. Я готов посвятить жизнь своему народу. Но в каких условиях мы вынуждены существовать!

Когда мы пристали к берегу, священник покинул меня и направился к деревне. Она стояла в некотором отдалении, а погода была жаркая. Я пересек пляж и сел под деревом, наблюдая за кроншнепами, которые копались своими длинными кривыми клювами в песке в поисках червей. Птицы превратили это занятие в настоящее соревнование. Засовывая клюв глубоко в песок, они энергично перебирали лапками и напрягали все тело так, словно клюв был маленьким ломом; иногда они смешно кружились на месте, используя клюв как точку опоры. Один из кроншнепов, затеяв борьбу с каким-то невидимым противником под песком, вдруг повалился на спину. Мне еще не случалось видеть, чтобы птица падала на спину. Я думал, что с птицами такие неприятности не случаются.

Потом кроншнепы насторожились, поднялись в воздух и полетели над самой водой, перекликаясь друг с другом и ритмично взмахивая длинными крыльями.

Я оглянулся и увидел священника, направлявшегося ко мне во главе группы аборигенов. Указав на меня, он объявил им:

- Этот человек верит в нас, он - наш брат.

Мы опустились на песок, ожидая возвращения белых пассажиров, которые ушли в деревню. Когда они вернулись, Наггет стал перевозить их на корабль. Вскоре священник и я оказались единственными пассажирами, оставшимися на берегу. Он рассказывал островитянам о своих планах по улучшению условий их жизни. Они тепло простились с ним.

Мы сели в шлюпку; Наггет оттолкнулся от берега. Шлюпка закачалась на волнах мелководья. С берега островитяне махали нам руками.

- Как будет на местном языке "до свидания"? - поспешил спросить я у священника. Он ответил мне, и я громко произнес это слово. На лицах людей заиграла, улыбка, они еще энергичнее замахали руками. Священник наклонился ко мне, произнес какую-то фразу на родном языке и попросил меня повторить. Я медленно повторил незнакомые, непривычные слова.

- Правильно, - сказал он.

Чувствуя, что для островитян в этой фразе заложен глубокий смысл и что она выражает и мои мысли, я громко произнес подсказанные им слова. Услышав их, люди бросились вперед, протягивая ко мне руки и выкрикивая что-то на своем языке. Они вошли в воду, подошли к борту лодки; каждый из них пожал мне руку. Я не понимал, что они при этом говорили, но в их голосах слышалось одобрение.

Когда мы удалились от берега и островитяне перестали махать нам, я с улыбкой обернулся к священнику. Его кивок головой и ответная улыбка еще больше сблизили нас.

4. Баду

Я проснулся до восхода солнца. Покинув восточное побережье Моо, мы бросили якорь у острова Баду, в узком проливе, отделяющем Баду от западного берега Моа.

И небо, и земля, и море еще были окутаны темным покрывалом, но небо первым прогнало ночь. Едва забрезжил рассвет, как оно перехватило слабый свет еще невидимого солнца. Легкий ветерок, покрывший воду рябью, чуть покачивал наш кеч. Он принес с собою солнечный свет и крики пробуждающихся птиц.

Деревня Баду стояла на берегу, но поодаль от того места, где мы бросили якорь. Наггет предложил отвезти меня туда в шлюпке.

Мы тронулись в путь сразу после завтрака и плыли довольно долго, потому что грести против ветра и прибоя было трудно. Наггет ни разу не отпустил весла, ни разу не передохнул. Пот струйками бежал по его лицу и капал с подбородка.

- Мне очень жаль, что я заставил тебя так потрудиться, - сказал я, чувствуя себя неловко оттого, что изза меня ему пришлось приложить столько усилий.

- Ничего, - сказал он, улыбаясь.

Стаи кроншнепов поднимались в воздух с тех участков берега, мимо которых мы проплывали, но вскоре птицы опять садились на землю.

- Как вы называете этих птиц? - спросил я Наггета.

- Суи, - ответил он и добавил: - Мы находим гнезда и яйца всех здешних птиц, но никогда не находим ни гнезд, ни яиц суи.

Я объяснил ему, что это перелетная птица, и гнезда она вьет в Восточной Сибири. Мои слова так заинтересовали его, что он опустил весла.

- Все это написано в книгах? - спросил он.

- Да, - ответил я.

- Мы никогда не находим гнезд суи, - повторил Наггет.

Я высадился на берег неподалеку от деревни, а он поплыл обратно.

Гигантские деревья манго отбрасывали тень на хижины. Выстроившиеся в ряд кокосовые пальмы образовали высокий барьер между деревней и морем. Я пошел по песчаной дорожке. Местные жители-мужчины и женщины - молча наблюдали за мной. Стоило мне приблизиться, как они исчезали в хижинах. Но они продолжали глазеть на меня через окна своих жилищ и из-за деревьев. Дети, сбившись в стайку, шли впереди меня и время от времени оглядывались.