Читаем Мы своих не бросаем полностью

Какие -то нотки в его голосе меня насторожили. Я не стал отвечать, думая, что он тащит меня в словесную ловушку. Может он тоже пранаврский националист? Вместо этого я вкрадчиво произнес.

– Господин полицейский, я могу Вас отблагодарить… – увидев краем глаза, как полицейский насторожил уши, пошел дальше. – Помогите мне, и моя благодарность будет безгранична в пределах моих возможностей.

– Помогу! Почему не помочь такому хорошему парню, как ты, – отозвался с добротой в голосе конвоир и тут же разрешил все мои сомнения по поводу себя. Он треснул меня палкой по спине. – Хватит помогать или еще добавить? – со смехом спросил он.

А я не стал обострять отношения и тихо ответил.

– Хватит.

– О! так ты с понятиями? Сколько ходок? – поинтересовался он.

Я не стал врать и ответил.

– Эта третья.

– Сказал бы раньше, был бы другой разговор, – проворчал мой конвоир.

Но уточнять какой бы был разговор, я не стал. Кто его знает шутника, может пристрелил бы, а может срок бы добавили, как рецидивисту.

– Стой! – получил я приказ. – Лицом к стене, задержанный. – Затем постучал в дверь и открыл ее.

– Ваша почтительность. Задержанный нарушитель общественного порядка для разбирательства дела доставлен, – с подобострастием доложил полицейский.

– Вводи! – услышал я брезгливый голос.

– Задержанный! Шаг влево и вести себя прилично! – скомандовал конвоир и подтолкнул меня к двери. – Два шага вперед, задержанный и стой, – строго добавил он.

Я остановился, сделав два шага.

В кабинете за массивным столом сидел «барин». Другого сравнения я не подобрал. Это был человек, который осознает свою значимость и исключительность. Передо мной сидел «Вершитель судеб» людей в этом поселке. Глядя на него, понимаешь, он может сделать с тобой все, что угодно, и ему за это ничего не будет, а ты ему ничего сделать не можешь. За ним система, которая вознесла его на это место, и она его оберегает, пока он ей служит. Отдельная каста небожителей. Но я хорошо знал одну слабость этих неприкасаемых. Жадность и хапужество. Их можно купить и продать. Для них должность – это доходное место, где можно набивать карманы, притесняя или отбирая у других. Когда, зная их возможности, люди сами заносят мзду, решая те или иные вопросы. Пока он сидит на этом месте, он будет хапать, хапать и хапать. Почему? Да потому, что, купив власть за деньги, он привыкает извлекать из нее прибыль. Это не я сказал, а Аристотель. Пока не зарвется, и система его не сожрет, за то, что он потерял меру. Потому что он не один такой и его снизу тоже подпирают, а еще есть несколько других конкурирующих башен власти, которые хотят поставить на его место своего человека, и тем самым упрочить свою власть на местах. А власть на местах – это дойная корова для обитателей башен власти. Оттуда к ним стекаются ручейки денежных потоков. А его коллеги будут говорить о таком, как о глупце и делать в точности тоже самое, что и он, наивно думая, что вот их-то пронесет.

Ну что же, послушаем, что скажет этот барин с кичливым, высокомерным, скучающим лицом.

– Имя! Фамилия! – задал свой первый вопрос барин.

– Ирри Аббаи.

– К какому сословию принадлежишь?

– К баронам.

– Сквозь опущенный ресницы блеснул огонек интереса.

– Откуда родом?

– С Роомшталя, Ваша почтительность.

– Судимости были?

– Нет, Ваша почтительность, дэры миловали.

– Врет он, Ваша почтительность, он с понятиями, – встрял конвоир. – Три ходки у него.

– Что скажешь? – барин приоткрыл глаза и уставился на меня.

– Ходки были, но до суда дело не доходило, Ваша почтительность.

– Не доходило, – задумчиво повторил барин. – Почему?

– У меня были смягчающие обстоятельства, – спокойно ответил я.

Мы понимали друг друга. Чиновник и бандит – это почти одно и тоже. Только один прикрывается служением государству, а другой берет «свое» от жизни, не заморачиваясь этим. Они входят в касту уважаемых людей. Рано или поздно оба оказываются на скамье подсудимых.

«Барин» усмехнулся.

– За что задержан, знаешь?

– Нет, Ваша почтительность, не знаю. Буду признателен, если сообщите мне.

– Проступки твои тяжелые, – сурово проговорил он. И я понял, что начался торг. – Переход улицы в неположенном месте, это раз. Пьянство и сон в общественном месте это знаешь что? – Увидев мой отрицательный кивок, сообщил. – Это бродяжничество. Документов у тебя нет. Ты опасный антисоциальный элемент. Все вместе потянет на один год каторги или полгода службы в доблестных вооруженных силах империи.

То, что год каторги заменялся полугодком службы в армии, говорило мне, что там столько не живут. Кроме того, бродяга сообщил мне, что за мои проступки дают неделю исправительных работ.

– Ваша почтительность, максимум, на что я могу рассчитывать, это неделя исправительных работ, – без всякого почтения ответил я. – Но я хочу получить освобождение, приложив смягчающие обстоятельства.

«Барин» с полицейским переглянулись.

– Законы, значит, знаешь? – барин откинулся на спинку кресла и уселся поудобнее. – А знаешь ли ты, червяк, что закон здесь я. Как прикажу, так и будет. Захочу отпущу тебя, захочу служить отправлю. А там ты через дней двадцать сдохнешь.

Перейти на страницу:

Похожие книги