Читаем Мы строим дом полностью

Мы строим дом

А Игорь сидел на своём крыльце под балконом и думал, что вот живёт с ним рядом умелый и умный человек. Живёт прочно, красиво, потому что знает, для чего живёт. Он строит. Наверное, его не обуревают сомнения и не терзают жизненные неурядицы. Всё у него ясно и определённо. За сотни километров он видит твёрдый фундамент, на котором строитель Емельянов утверждает свои богатые фантазии.

Так почему же этот умный и умелый человек не придёт и не скажет:

— Не так живёте, ребята. Вот как надо!

Так думал Игорь, не подозревая, что Лиза тоже не спит. Сидя на самой верхней ступеньке своей веранды, она тоже слушала ночной разговор по телефону и думала о красивых домах, которые строит в тайге Емельянов.

Она представила себе светлую гладь воды, в которой отразились новые красивые дома в зелёных аллеях цветущей сирени, и голубое небо, и белые облака. Всё это представилось ей с такой отчётливостью, что она даже почувствовала трепет свежего ветерка, дующего с воображаемой реки.

Но в это время в ночной тишине отчётливо послышался разноголосый скрип «бандуры»: кто-то спускался из мезонина. Лиза услыхала голос Юртаева:

— Не спишь?.

— Сплю…

— Ну и молодец. Воюешь? За что ты его?

— Задело.

— Это правильно, Без дела не бьют. Однако, как он сам говорит, «эт зря». Может быть, скажешь, за что?

Игорь что-то сказал. Вспыхнула спичка в темноте, и, пока Юртаев прикуривал, Лиза успела рассмотреть лицо Игоря. Оно было спокойно. Это наполнило негодованием её сердце. Неужели всё происшедшее не тронуло его.

Она встала и ушла в свою комнату. Ей казалось, что она, узнавшая первую любовь и пережившая первую измену, очень постарела за один этот вечер. И она думала, что всё случившееся С ней так сложно, что трудно найти выход и уже совсем невозможно простить Игорю его поступок.

Целый день она не разговаривала с Игорем и даже старалась делать вид, что не замечает его. Днём это было не трудно. Он работал в стереотипном цехе, где устанавливали новый пресс, а она в своём наборном.

А денёк выдался горячий. Надо было срочно набрать книгу. Начальник цеха сказал линотипистам: «Девушки, на вас вся надежда!» Лиза сухо заметила:

— Если не обеспечите металлом, мы ни за что не ручаемся.

Весь день стрекотали машины, металл поступал без перерыва. Начальник цеха сам доставлял к машинам серебристые бруски металла и сам же уносил тяжёлые гранки готового набора.

В обеденный перерыв Игорь заглянул в наборный. Он призывно помахал испачканной маслом и металлической пылью рукой, но Лиза даже глазам не повела. Она сидела за своим линотипом, прямая и строгая. Её тонкие пальцы порхали над клавиатурой. Звонко щёлкая, сыпались матрицы, послушно составляясь в слова и строчки. Конечно, когда ладная фигура Игоря в старой синей майке исчезла за дверью, она выбросила эти строчки, потому что получилась сплошная чепуха. Так прошёл этот день. Она вышла из типографии. Игорь стоял в дверях, ожидая её. Он отчаянно и, как показалось Лизе, весело сказал:

— Прощай, Лиза.

Она прошла и не оглянулась. Думала, что он посмеивается, и даже не поверила, услыхав за своей спиной:

— Эх, Лиза…

Всю дорогу Лизу преследовал его тихий укоризненный шёпот. Даже по возвращении домой ей всё ещё казалось, что она слышит этот шёпот, и на сердце делалось очень нехорошо. Нет, это не были ни жалость, ни раскаяние. Не о чем ей жалеть, не в чем раскаиваться. Просто стало необыкновенно пусто, как в лесу, из которого почему-то вдруг улетели все птицы.

Она несколько раз выходила на притихший двор, заглядывала в сиреневую беседку. Игоря нигде не было…

А вечером Лиза сидела на своём крыльце, маленькая, одинокая, и слушала, как жена Юртаева играла что-то сильное, яркое, совсем не подходящее под настроение.

Василий Васильевич отправлялся в гости к сыну Андрею. Он в новом чёрном костюме стоял у крыльца и, ожидая, пока оденется жена, курил.

Сам Юртаев ходил по двору и поглядывал на калитку. Когда появилась Мария Ивановна, он, что-то тихо говоря, пошёл с ней рядом. Дойдя досвоего крыльца, она тяжело опустилась на ступеньку и начала плакать, сморкаясь в прозрачный капроновый платочек.

— Я всю душу в него вложила, — сказала она, всхлипывая.

Юртаев, глядя на темнеющее небо, ответил:

— Наверное, этого мало…

Лиза насторожилась, но ликующая музыка помешала ей услыхать, что ещё сказал инженер.

Серафима Семёновна вышла на крыльцо. Услыхав рыдания соседки, она подошла к ней. Мария ИваноБна снова сказала:

— Я отдала ему всю душу. Мать вздохнула:

— На это мы, бабы, мастера. А ты в его душе бывала ли? Иди-ка домой, да не реви, ничего с ним не случится. Такие не пропадают.

— А ты откуда знаешь, какой он? — проворчал Василий Васильевич, старательно затаптывая окурок.

Серафима Семёновна не успела ничего ответить.

— Куда уехал Игорь? — громко, на весь двор, спросила Лиза.

Она стояла на крыльце, тоненькая и решительная. Глаза её блестели той особенной весёлой лихостью, которой отличаются все Гурьевы.

Юртаев ответил: