Мы сражались в полку 'Нормандия - Неман'

И на этом (вражеском!) самолете, которым он управлял впервые в жизни, Марки показал нам сеанс высшего пилотажа. С пятисотметровой высоты он вошел в абсолютное пике, перешел на бреющий полет, а приблизившись к нам, уже демонстративно пошел низко бреющим. Но что это? Он вскапывает перед собой винтом куски земли - ведь если он коснется поля, неминуемо разобьется. Мы все замерли. Но вот он резко делает "горку" вверх, выпускает шасси и садится. Из кабины выходит белого цвета - понимал, конечно, что был на волосок от гибели: "Черт, я не знал, что винт у "фокке-вульфа" на 30 сантиметров длиннее, чем у Як-3!

Вот насколько точно он чувствовал самолет. Мы, конечно, сразу побежали за сантиметром, стали измерять - точно! Разница в 30 сантиметров. Вот как он понимал машину. Из-за этих 30 сантиметров и вспахал винтом поле 16 раз! 16 раз по длине пробега 52 метра! Но к счастью, земля была мягкой, рыхлой после недавнего дождя, а самолет летел не над бетонной дорожкой. Я вспоминаю этот случай, чтобы показать, как знали пилоты свой "як" буквально до сантиметра.

Марки не один раз демонстрировал "як" - замечательную машину, которая вошла в историю нашего полка. Однажды, в Нюрнберге, по пути из Эльбинга во Францию, когда на подаренных Советским правительством самолетах полк возвращался на родину, во время остановки было предложено такое необычное соревнование: летчик из другого французского полка, который сражался на западном фронте вместе с союзниками, на "спитфайере" должен был состязаться с Марки, который пилотировал Як-3. И Марки на "яке" все-таки зашел по горизонтали в хвост "спитфайеру"! Мы были рады за наш верный "як". Правда, присудили ничью - радость встречи и, безусловно, блестящая техника второго летчика решили дело.

Як-3 был истребителем, "в то время не имеющим себе равных" (генерал Захаров). "Обзор у истребителя был изумительный. Самолет обладал отличной маневренностью" (Ф. де Жоффр).

"Все мы очень довольны советскими самолетами. Особенный восторг вызывает у нас самолет "Яковлев-3". По своей маневренности, скорости и многим другим качествам он значительно выше немецких самолетов. Я летал на "аэрокобре" и "Спитфайере-5". Должен сказать, что "Яковлев-3" я ставлю выше этих самолетов" (Луи Дельфино).

После безоговорочной капитуляции фашистской Германии и победоносного окончания войны полк "Нормандия - Неман" вернулся во Францию. Вылетали из Эльбинга. В небо поднялись сорок серебряных машин. Пилоты сделали прощальный круг в воздухе, отдавая салют своим боевым товарищам.

Прошло сорок лет после победы. Фронтовое братство священно. И символом того, что французские и советские пилоты сражались вместе за мирное небо, стал совместный франко-советский полет в космос. Наша делегация по приглашению советских ветеранов прилетала в Москву. В Звездном городке мы повидались с французскими космонавтами Жаном Лу Кретьеном и Патриком Бодри, чтобы передать им юбилейный альбом о боевом пути "Нормандии - Неман": мы хотели, чтобы он, как память о нас, побывал в космосе.

Звездный городок я тогда посетил впервые, но с советскими космонавтами уже посчастливилось встречаться во Франции. Это замечательные люди космоса: Юрий Гагарин, Владимир Комаров и генерал-лейтенант Береговой.

Мое знакомство с Гагариным произошло вскоре после его полета, когда мэр города Сен-Дени (рабочее предместье Парижа) вручал ему золотую медаль. Узнав, что я - из полка "Нормандия - Неман", да еще говорю по-русски, Юрий забросал меня вопросами. Потом, в следующий его приезд, у нас произошла встреча у подножия Эйфелевой башни. Мы узнали друг друга, обнялись кто-то сфотографировал нас на память, и теперь эта фотография всегда висит в моем доме.

Я очень уважал Владимира Комарова, дружил с ним и, как многие другие, считаю, что это был один из самых замечательных, мужественных и простых людей, талантливейший космонавт. Трижды он бывал во Франции на съездах по космонавтике, и каждый раз я был его переводчиком. Часто он приглашал меня в свой номер, угощал колбасой, черным хлебом, - в общем, это были такие товарищеские ужины, - и мы подолгу разговаривали с ним, и всегда он очень интересовался "Нормандией - Неман".

В августе 1983 года, почти сорок лет спустя после моего прибытия на советско-германский фронт, я был в Москве на торжественном заседании в Центральном доме Советской Армии, посвященном сорокалетию разгрома немецко-фашистских войск на Курской дуге.

Вспомнились еще раз сороковые годы. Мне дали слово, и я приветствовал ветеранов - братьев по оружию:

- "Это безумие! Вы сумасшедшие, чокнутые - в 1942 году лететь сражаться в СССР, в такой ад! Никто из вас не вернется оттуда живым..." так говорили нам в Лондоне, когда мы добровольцами записывались на русский фронт. Как будто бы они сами вступали в ряды Свободных Сражающихся сил Франции для того, чтобы играть в крикет.