Мы - советские люди

- Долго шли, - хрипловато сказал генерал, поправляя на носу дужку очков и ловко заводя их оглобельки за уши. - Колонна в порядке? Машины заправлены?

- Так точно, товарищ генерал, - отчеканил лейтенант и хотел было сказать, что люди отдыхают после почти непрерывной пятнадцатисуточной работы.

- Лейтенант Пастухов, передаю вам боевое задание командующего фронтом, - перебил его генерал. - Немедленно выехать в район Шполы. Возьмёте на складах снаряды для танков и гвардейских миномётов. И чтобы… - генерал взглянул на часы, потом поднял глаза на юное, всё порозовевшее от волнения лицо лейтенанта и раздельно добавил: и чтобы завтра к двум ноль ноль доставить их сюда.

Однажды прорвавшимся в тыл немецким танкам удалось атаковать штаб корпуса. Лейтенант Пастухов видел тогда, в критическую минуту, как этот генерал, похожий на учёного, совершенно хладнокровно рассылал людей на посты и руководил отражением внезапной атаки. Сейчас он явно волновался и даже не пытался этого скрыть. Когда лейтенант повторил приказание, он подтолкнул его к карте, разостланной на столе, как скатерть.

- Поймите, лейтенант Пастухов, от вас, может быть, в какой-то степени зависит сейчас судьба всей этой замечательной сталинской операции.

На карте, недалеко от толстой голубой жилы Днепра, был синим карандашом заштрихован небольшой, неправильной формы овал, захватывавший всего несколько селений. Узкая полоса, занимавшая на карте два сантиметра, отделяла этот овал от фронта немецкой армии, И на полосу эту, испещрённую номерками наших частей, с двух сторон - и от центра окружённой группировки и извне, навстречу ей, - устремлялись острые толстые синие стрелы. Генерал указал карандашом в центр узкого перешейка, отделявшего окружённую группировку от основной массы немецких войск. Как раз в эту точку и были нацелены зловещие стрелы.

- Мы с вами здесь, - сказал он. - Понимаете? Перехвачен приказ Гитлера окружённым войскам попытаться любой ценой прорвать наше кольцо. С юга навстречу им, слышите? - генерал двинул локтем в сторону чётко доносившейся частой канонады, от которой гудели стёкла в окнах хатки и, посверкивая в холодном луче лампочки, покачивалась в графике вода. - С юга навстречу им пробивается первая бронетанковая армия генерала Хубе. С двух сторон они таранят наше кольцо. Только что здесь, в этой хате, был сам командующий фронтом, - генерал с уважением назвал фамилию одного из самых боевых и проницательных советских полководцев, - он передал нам приказ Ставки не выпустить ни одного немца. Понятно?

- Так точно, - тихо ответил Пастухов, чувствуя, как от прикосновения к высшим военным тайнам у него взволнованно забилось сердце. Ему даже показалось, что оно бьётся так громко, что генерал может услышать, и он незаметно положил на сердце руку.

- Мы выполним этот приказ, если нам во-время подвезут снаряды. Понимаете? Их будут бросать на парашютах. Но основное предстоит сделать вам. Немцам не пробиться, если ваша знаменитая автоколонна преодолеет невероятную грязь и вы привезёте боеприпасы. Поняли?.. О доставке доложите лично мне.

Лейтенант отрубил «так точно», стукнул каблуками и, даже не спросив разрешения генерала, бегом выскочил из хаты. Наконец-то ему поручили настоящее дело! Он весь светился взволнованной радостью, и это его волнение сразу же передавалось заспанным людям, которых с трудом выволакивали из машин и поднимали на ноги. Они как-то сразу, как гусь воду, стряхивали тяжёлый сон. Через десять минут, урча моторами, разбрасывая цепями колёс густую грязь, колонна с притушенными фарами вышла за околицу села по заданному направлению.

В душе лейтенанта всё звенело и пело. Это казалось каким-то продолжением радостного сна. Он знал, что машины не подведут. Он верил своим людям.

И в самом деле, несмотря на страшную грязь, парализовавшую движение на дорогах, заставлявшую немцев десятками, сотнями бросать машины, колонна добралась до армейской базы даже ранее срока, намеченного лейтенантом. Встав в живую цепь, шофёры помогали грузить снаряды. Работали с таким энтузиазмом, что тяжёлые ящики со сталью порхали над бортами машин, как фанерные цыбики с чаем. Даже медлительные и величественные кладовшики, даже всё презирающие военные писари, работающие на выписке боеприпасов, захваченные общим порывом, помогали погрузке.