Мы – силы

Почти тысяча человек оказалась в воде сразу. Но и это было не самым страшным. Баржи пришвартованные по обеим сторонам исчезнувшего причала, начали сближение, грозя невиданными тисками сдавить несчастных в кровавую массу. Никто не знает, чем бы кончилась эта трагедия, если бы не единицы сильных духом и разумом людей, что, спохватившись, стали разворачивать всплывшие выломанные сваи, упирая их в борта барж. С самих судов мгновенно полетели вниз канаты, спасательные круги. Совсем к воде спустили трап, который только чудом не подломился и не оторвался под массой одновременно лезущих на него. Люди карабкались на борта. Но большинство разумно решило вернуться на близкий берег.

Спустя некоторое время на берегу запылали костры, и сотни людей, обогреваясь, «танцевали» вокруг них. Сквозь шум и крики изредка слышались стоны сильно пострадавших во время падения и давки в воде. После произведения переклички конвой недосчитался сорока двух человек. Организованные поиски помогли отыскать тела не более тридцати. Все они были выловлены из воды и захоронены совсем недалеко от берега.

Наши герои, которые тоже оказались в числе этой несчастной тысячи, к своей радости отделались несколькими ушибами и насморком, мгновенно поразившим всех «купальщиков». Стоя возле пламени выше человеческого роста, Саня и Виктор только и могли, что материться на конвой и на начальство лагеря вкупе с организаторами эвакуации.

Но как бы то ни было, через четыре часа по наспех сколоченным хлипким мосткам один за другим люди стали заполнять баржи.

Когда Павленко и Савин поднялись на борт и расположились на палубе возле сохнущих бухт незадействованных швартовых концов, они с удивлением отметили полное отсутствие на барже конвоя.

– Все на фиг, – сказал Павленко, поднимаясь и оглядываясь. – Самолет летит в Турцию!

– Ты чего, бредишь? – спросил Саня, дергая Павленко за штанину, чтобы тот сел обратно. – Сейчас конвой поднимется на борт, и будет тебе и Турция, и сам, как самолет, летать научишься.

Недобро усмехаясь, Павленко сел обратно на нагретую палубу и сказал негромко:

– Ты как хочешь, а я при выгрузке сматываюсь. – Подумав, он добавил зло: – Больше я в их концлагеря ни ногой.

Пожав плечами, Александр сказал:

– Я все равно не понимаю, что ты взъелся. Могло быть и хуже. Мы без этого лагеря с голоду наверняка бы сдохли.

Виктор, не смотря на Саню, обозвал того и сказал:

– Ты слепой. Мы даже в городе, когда грузили железо для лагеря, видели, сколько хавки еще осталось в нем.

– Не… – сказал Саня. – Мародерствовать не по мне.

– По тебе как раз в загоне жить, – сказал Павленко, снова поднимаясь и разглядывая суету на берегу. – Ну и оставайся. Нам просто охрененно повезло, что в лагере не вспыхнула эпидемия или еще что… При такой скученности никто бы не вырвался, не заразившись. А в лагерь, что нас везут… он наверняка крупнее нашего… Кто его знает, что там будет.

– Ничего там такого не будет, – уверенно сказал Саня. – Там и лекарства, и медики получше наших коновалов.

Не комментируя слов Сани, Павленко сел снова на палубу и стал вглядываться в работающих полуголых матросов.

Александр оказался прав. Конвой поднялся на борт судна самым последним. Но конвоем его можно было назвать условно. Всего четыре человека при оружии и, кажется, безоружный офицер. И это на больше чем двести человек на одной барже.

Заняв места на трапах, ведущих к мостику, и пропуская только членов экипажа, конвой держал автоматы, готовые к стрельбе. Судя по их лицам, они были не в восторге, что их так мало, но вполне верили, что справятся с любой попыткой бунта.

Через какое-то время палуба под эвакуируемыми загудела, завибрировала и словно качнулась. Самоходная баржа начинала отход от берега. С черепашьей скоростью она выполнила маневр разворота и, набирая ход, пошла прочь, оставляя за кормой дымный от костров берег. Через некоторое время следующая баржа повторила маневр и последовала за первой. Скоро весь караван в кильватерном строю следовал к неизвестной пассажирам цели.

В течение часа ничего особенного не происходило. У всех без исключения поднялось настроение. Солнце и мелкая сияющая волна делали свое дело по вливанию в души надежды на лучшее. Но спустя час произошло событие, чуть не положившее конец путешествию к новому месту содержания.

На следующем за баржей с нашими героями судне раздалась стрельба. Молниеносный ропот пронесся по кораблю, и Павленко невольно подхватил его, вскочив и спросив: «Что это там?» Стрельба усилилась, и уже не один, а два… три автомата короткими очередями наполняли воздух стрекотней. Но они странно быстро смолкли. А каких-либо других звуков с идущего следом корабля из-за шума мотора и плеска волн о борт расслышать было нельзя. Но когда корабль стал менять курс, показывая наблюдателям вместо кормы и носа свой борт, сомнений не осталось. Новый шумок пронесся по барже, и, даже не напрягая слух, Саня разобрал слова «мятеж», «бунт», «захват».