Мы - псковские!

Потом Василий Георгиевич ввел меня в святая святых — рассказал о племенном деле. Завод был создан в двадцатых годах, направление — русские рысаки. Это же направление осталось основным и после войны. Несмотря на трудности восстановительного периода, были достигнуты хорошие результаты: волышевские рысаки приближались к международному классу и уже готовились получать визы для заграничных гастролей. И вдруг на племенных лошадей обрушился тяжелый удар. Это произошло в конце пятидесятых годов, когда основой многих экономических экспериментов был административный восторг. Экспериментатор вообще относился к лошадям иронически, «за людей их не считал» — как выразился наездник Дмитрий Васильев. И последовал приказ: распустить и разогнать. Племенному делу была нанесена долго не заживающая рана. Ведь хорошую породу выводят десятилетиями, чтобы передать потомству лучшие качества самых прославленных рысаков. Если сегодняшний аристократ с древней родословной охотно женит сына на дочери миллионера-мыловара, то коневод не пойдет на компромисс ни за какие коврижки. В этих делах он куда более консервативен, чем великосветский сноб, к чистокровной кобыле может посвататься лишь такой же чистокровный жених, жеребца с подозрительной родословной к именитой невесте и на пушечный выстрел не подпустят. Когда появляется потомство, начинается кропотливейшая работа по изучению благоприобретенных качеств. Из жеребят выбираются, как говорят коневоды, самые прогрессивные, и в дальнейшем развивается уже эта линия. И так — до бесконечности.

Нынче на заводе заняты скрещиванием русской и орловской пород. Результаты обнадеживают, но международного класса волышевские рысаки еще не достигли, лучшее время самого резвого жеребца на классическую дистанцию 1600 метров — две минуты семь секунд, а нужно выйти из двух...

Я уже говорил о том, что Василий Георгиевич Костев — потомственный коневод. Его прадед строил Деркульский конный завод, что в нынешней Луганской области, дед и отец служили на заводе конюхами. Но когда Костев вернулся с фронта, то неожиданно для себя увлекся рисованием. Его работы случайно увидел профессор-архитектор и предложил подать заявление в институт. Но отец сказал: «Это хорошее дело — строить дома. Но смотри не ошибись. Мы уже сто лет с лошадьми. Услышишь ржание — бросишь свои чертежи и побежишь в конюшню, в крови это».

И Костев подал заявление... в институт коневодства, расположенный в подмосковном Голицыне. С той поры лишь несколько месяцев он был оторван от своих любимых лошадей — когда его перевели в трест. Однако, к удивлению начальства, главный зоотехник потребовал понизить его в должности и сбежал на отдаленный конный завод в Башкирию.

— Там у меня был любимец, жеребец Лексикон, — рассказывает директор. — Я воспитал его с пеленок, и мы крепко привязались друг к другу. Когда я входил в денник, он ржал, бросался ко мне, клал морду на плечо, и начинались всякие телячьи нежности. Однажды ехал на нем расстроенный. Вдруг Лексикон споткнулся, я рухнул на дорогу и потерял сознание. Очнулся — стоит надо мной такой убитый горем, смотрит на меня такими грустными человеческими глазами, что я чуть не разнюнился. Кое-как доехал, улегся в постель, но не тут-то было: прибежал конюх в полной панике, Лексикон просто сходит с ума, бьет копытом и никого не подпускает. С большим трудом я доковылял до конюшни и был вознагражден сторицей. Лексикон прыгал вокруг меня, как собака, ласкался и радостно ржал. Сердце разрывалось, когда перевели на другой завод; в ногах валялся, чтобы отпустили со мной Лексикона — увы...

Если вы не хотите стать в глазах Костева достойным презрения пустомелей, не вздумайте задать ему вопрос: «А не отходят ли ваши лошадки в прошлое? В наш век атомной энергии...»

Могу сказать, что вам ответит Василий Георгиевич:

— Конечно, были и есть такие люди, которые готовы обречь на вымирание лошадей, в тысячу раз более человечных, чем они. Такие ретрограды заперли бы лошадей в зоопарк, как крокодилов. Да, лошадь по сравнению с самосвалом экономически не выгодна. А цветы — экономически выгодны? Может, и пионы вырвать с корнем, чтобы на их месте посадить более полезную картошку? Нет уж, есть и другие люди. Они понимают, как облагораживает человека общение с лошадью, и предвидят бурное развитие конного спорта, да и не только спорта... Мне искренне жаль тех, кто думает, что лошади не будут нужны в будущем. Ну, кто осмелится возразить?

ПОСЛЕДНИЙ ИЗ МОГИКАН

К человеку, одержимому сильными страстями, нельзя относиться равнодушно. Даже когда он внешне спокоен, в нем дремлют вулканические силы, готовые яростно вырваться наружу, как только откроется кратер.

Но если потухший вулкан вызывает чувство глубокого удовлетворения, то грустно бывает смотреть на человека с погасшими страстями, острые углы которого словно срезаны неумолимым рубанком обстоятельств. Смотришь на такого и вспоминаешь: «Укатали Сивку крутые горки»...