Читаем Мы поднимались в атаку полностью

- А ты думал на войне как? Да на голом месте самый что ни на есть храбрец растеряется против своры автоматчиков или танка, который прет как очертелый. Смелость - это что? Это уверенность в себе - раз. В товарище - два. В оружии - три. И особо - в укрытии, которое спасает. Из него поражаешь фашиста, а сам жив остаешься. Кто лучше в бою будет: тот, кого на голом месте мины-пули просвистали, или тот, кто в окопчике переждал обстрел, меткими выстрелами нескольких вражеских солдат приземлил, а на остальных с боевыми товарищами по приказу командира или политрука в штыки ударил? Ясно - кто! Вот отсюда и рассуждайте, какова ваша роль…

Ну, спрашиваю я себя теперь: что особенное говорили военинженер, сержант-сапер? А вот запомнилось! Мы были незащищенно потрясены тяготами грозного года. Но рядом оказались люди, чья твердость, понимание обстановки, деловитая энергия незаметно на первый взгляд копили условия для перелома в войне, так трагично для нас начавшейся. Какую силу вселяли в нас такие люди! Без них мы бы наверняка растерялись.

…Приехала кухня и остановилась под горой. Мы хватаем (голод - не тетка) из своих вещевых мешков ложки, котелки, миски и бегом припускаемся по склону. Вспомнили, что ужасно голодны, а за работой позабывали об обеде.

Жадно едим тут же у кухни, усевшись на траву и поджав по-турецки ноги. Управляемся быстро. А чем помыть посуду? Воды-то нет. Срабатывает древний инстинкт: вытираем травою. Подходит сержант и одобрительно кивает:

- Ну, становитесь настоящими окопниками, ребята! - Это высокая похвала. Хотя саднят волдыри на ладонях, болят плечи, икры, поясница, все болит.

Наша пятерка - Игорь, Ира, Ким, Аня и я - решаем, что окоп докончим сегодня. Хоть до звезд будем работать, хоть руки сотрем до мяса. Это дело чести. В других пятерках тоже стали нажимать. Мы работаем все быстрее, а ночь опережает нас. Сумерки переходят в сумрак, наступает темнота. Сержант тоже не уходит, а может «принять работу», как он выразился, и утром. В нем - природная доброта и непреклонность повоевавшего солдата. Ходит в темноте от одного окопа к другому (фонариками пользоваться запрещено) и подбадривает:

- Ну, вам немного осталось, ребятки, еще на полштыка углубить - и порядок.

Наконец он говорит нам:

- Все. В ваш окоп можно бойца сажать. От лица службы выражаю благодарность.

Мы молчим, кто-то неуверенно говорит: «Спасибо», а сапер поправляет, что в общем-то можем, своей работой заслужили право отвечать как в армии: «Служим Советскому Союзу!» Потому что мы на самом деле служим в этот страшный час социалистической Родине, Советскому Союзу.

В вечерней сводке - новое направление, немцы форсировали Днепр. А как же Киев?…

Идут дни, недели, мы копаем, мы сжились с работой. Словно все более разреженным становится воздух на строительстве рубежа. Или так ощущается опасность? Утром 9 октября сообщают: захвачен Орел. Появились Вяземское и Брянское направления. Пала Вязьма. Призывная суровая передовая в «Правде»: «Победа будет за нами!» В опасности столица. С ознобным волнением, с болью слышим в один из рассветов: «В течение ночи с 14 на 15 октября положение на Западном направлении ухудшилось…» Враг нацеливается на Ленинск. Город подвергается воздушным нападениям, но бомбить не очень-то дают зенитчики, и «ястребки» отгоняют фашистских стервятников. Попытались накинуться и на нас. Двойка «мессершмиттов» среди бела дня вынырнула из низко нависших осенне- свинцовых туч, с тонким металлическим звоном проносится вдоль рубежа. На их крыльях с желтыми закраинами сверкают красные вспышки от огня скорострельных пулеметов. И вспоминается визгливое, базарное: «шесть тыщ пуль в минуту…»

<p><strong><image xlink:href="#pic1.jpg"/></strong></p>

На холмах, где мы строим линию обороны, в низине впереди; где жирной чертой отсекает полземли противотанковый ров,- всюду люди, люди. Уже не только трудолюбиво - ожесточенно вгрызаемся в неподатливую твердь.

Несколько долгих секунд все окаменело стоят под непривычным, смертно нарастающим воем. И вдруг бросаются в стороны, падают, поднимаются, ползут куда-то. Нам с холмов, где мы копаем траншеи, отлично видно, как сюда на малой высоте несутся, придавливая людей к земле, стреляющие, тонкие, как осы, «мессеры». Кто-то повелительно кричит: «Всем в укрытия!» Растерянность проходит. Я хватаю Иру за руку и тяну за собой. Все начинают спрыгивать в траншею. Ребята помогают девочкам.

Но вот мы отдышались, истребители отогнаны, и Роза Маркарьян говорит смеясь:

- А мальчишки-то наши не струсили, сначала нас в окопы упрятали, а потом уж сами…

- Им же скоро идти воевать, как же иначе? - рассудительно произносит Аня Еременко.- А может, и нам тоже.

Перейти на страницу:

Похожие книги