Мы одной крови — ты и я!

Я все это слушал-слушал, и мне было ясно, что Володе все же неловко передо мной. Да и мне было бы неловко на его месте. Что это, в самом-то деле, за тайны мадридского двора! Ну, решил, что нейростимуляторы надежнее или вообще что следовало бы попробовать, как будет со стимуляторами; что ж тут такого, почему и не попробовать! И почему не сказать мне прямо: мол, так-то и так-то, ты продолжай действовать в этом направлении, а я попробую еще иначе, тем более что у меня без стимуляторов не очень-то получается.

Вот в том-то все и дело, что у Володи не очень-то получалось! А если сравнивать со мной, так результаты и вовсе были чепуховые. В моем присутствии можно еще было сваливать на вольные и невольные помехи, идущие от моего сознания. Но Володя, уж конечно, позанимался дома с Барри и обнаружил, что корень неудач — не в моей силе, а в его собственной слабости. И это его расстроило. С того и пошли тайны…

Не подумайте, что я считаю Володю мелким завистником! Вовсе нет. Тут дело сложнее. Я попытаюсь объяснить, как я это понимаю.

Значит, так. Я ведь уже рассказывал, что Володя в наших с ним взаимоотношениях всегда представлял силу, солидность, надежность. А я легкомысленный, неустойчивый, такой-сякой (я без сарказма говорю, это же правда!). Я случайно делаю что-то необычайное. Это ничего, это даже вполне укладывается в прежние рамки. Я ведь случайно достиг успеха, и сам этого испугался, и прежде всего зову на помощь Володю. Все нормально. Он приезжает, анализирует факты, делает выводы, намечает программу деятельности, я слегка трепыхаюсь по присущему мне легкомыслию и анархизму, но, конечно, тут же сдаюсь.

А вот дальше начинает получаться явный перекос. Как же это — я могу, а он, Володя, не может? Это же нелогично. Если б я раньше тренировался, учился гипнозу, а то ведь прямо так, ни с того ни с сего. А воля-то у Володи куда сильнее — он собранный, он дисциплинированный. Значит, и гипнотическое внушение у него должно получаться не хуже, а гораздо лучше, чем у меня. А не получается. Почему же? Да ясно — потому что путь ненадежный.

Нет, все это выглядит слишком упрощенно и, в общем-то, некрасиво. Даже боюсь давать это читать Володе — обидится, вполне может обидеться. А как быть? Если без всяких объяснений описать, что получилось с демонстрацией наших опытов, будет непонятно. Такая была дружба и вдруг вроде рассыпалась, и каждый действует фактически в одиночку, хотя это вредит общему делу.

Так вот, еще раз скажу: дело не в зависти. Дело в логике соотношения наших с ним характеров. Володя так привык командовать, быть первым, главным, умным, умелым, что просто не смог занять хоть в чем-то иную позицию. Он преотлично понимал, что его поступки выглядят и не слишком красиво, и не очень-то умно, что он может вообще сорвать все дело, — ведь я нервный, неустойчивый, меня надо поддерживать, а не пугать своим внезапным отчуждением и таинственным молчанием. Если же я сорвусь на демонстрации, а у него получится неплохо, то как же он-то будет выглядеть передо мной и перед другими, кто знает эту историю с самого начала? Ясно, что многие его сочли бы именно завистником и нечестным типом, который готов потопить друга, лишь бы самому блеснуть. И никакие объяснения тут не помогли бы. Вот он и старался переломить себя. И отмалчивался так упорно. Кстати, он потому и злился так на мои дурацкие выходки — особенно по отношению к нему, — что при этом уже совершенно ясно обнаруживалась полная перемена позиций: я командую, и команды-то дурацкие, а он вынужден подчиняться! И Галя смеется — уж ясно, над кем.

Все это я здесь уже, в больнице, обдумал. Не знаю, насколько убедительно я это изложил, но факты проанализировал, мне кажется, точно. И теперь будет более или менее понятно то, о чем я расскажу в следующей главе.

О том, как именно проходили опыты Володи с Барри, я подробно рассказывать не буду, потому что я их не наблюдал, а то, что видел на демонстрации… ну, об этом позже. Но общая суть примерно такова: Володя применял экстракт пейотля. Пейотль — это такой мексиканский кактус, в нем содержится мескалин, который повышает способность воспринимать внушение.

Загвоздка была в том, что опыты со стимуляторами до сих пор проводились только на людях-добровольцах. Да оно и понятно: ведь все эти снадобья резко возбуждают зрительную зону коры больших полушарий мозга. Закроет испытуемый глаза — и перед ним проплывают необыкновенно яркие, красочные образы. И вообще наступает приятное нервное возбуждение, становится весело, хочется петь, смеяться. Но человек при тех небольших дозах, которые применяются для эксперимента, сохраняет контроль над сознанием и потом может все это описать. И раз он добровольно согласился на опыт и заранее осведомлен об особенностях воздействия стимулятора, то все эти побочные явления не пугают его, не причиняют психической травмы. А пса или кота таким опытом можно, по-моему, вообще с ума свести. Никогда бы я Барсу такой штуки не дал, хоть и мог бы кое-что объяснить ему заранее.