«Мы одной крови». Десант из будущего

— Раз всем все ясно, разбегаемся по шухерам, — объявил Попутный. — Но! Как старший по званию и вообще человек пожилой и опытный, вижу повод сказать пару громких слов. Поскольку политически безграмотен и беспартиен, слова будут личные и глубоко безыдейные. Начнем по старшинству. Валера, я тебя искренне прошу не зарываться. Поумерь свою удаль балтийскую. За тобой взвода спецназеров нет, мы все немножко иначе привыкли работать.

— Помню, — Коваленко изнывал, стараясь ни на кого не смотреть.

Мучается морпех, оно и понятно, не привык с практически гражданской командой работать.

— Евгений, на первом этапе, помни, что дома тебя ждет очаровательная рыжая особа и лбом пули не лови. На втором этапе вдохновись идеей, что некоторые лингвистические упражнения доходчивее, если тесно связаны с тактильным воздействием.

— Понял. Переживу, не первый раз.

Старшину Попутный почему-то обошел, сразу обратившись к Лешке.

— Из достоверных источников, естественно, не подлежащих разглашению, известно, что некий комбриг ни в чем предосудительном, вроде японского шпионства или вредительской попытки опалить усы товарищу Буденному, не обвинялся и не обвиняется. Советская власть к нему и его семье претензий не имеет. Вот куда они делись, понятия не имею. Извини, бывает и так.

— И за это спасибо, — пробормотал Трофимов.

Попутный благосклонно кивнул и повернулся к Торчку.

— Чем тебя ободрить, Захариевич, даже не знаю. О том, что Он терпел и нам велел, ты, полагаю, слышал?

— Та я неверующий, — пробурчал Торчок. — Стихийно разочарованный.

— Ну, никогда не поздно зачароваться обратно. В Москве храм Христа Спасителя был, слыхал?

— Отож, що взорвали?

— Он. После войны восстановят. В натуральную величину и с бронзовыми горельефами. Прямехонько на старом месте. На куполах не какая-то позолота банальная, а аж сам нитрид титана.

— Да брось заливать.

— Зуб даю! — торжественно поклялся майор. — Вот кончится война, сначала, конечно, заводы, электростанции и иное сугубо мирское восстановят. Потом за духовное возьмутся. Театры, клубы, центры офисного труда и досуга, иные культовые сооружения, включая монастыри, соборы и городские мечети. Восстановят и перевосстановят. Заводам сильно потесниться придется, конечно…

— Врете, — сказала, глядя исподлобья, Шведова.

— А ты доживи да проверь, — неожиданно сдержанно буркнул майор. — Все, уходим.

— Постойте. Ведь врете, ну?! И это вот, что написано было: Маньчжурия, Корея, Куба какая-то, Ангола… — Шведова вцепилась в свой автомат. — Не может этого быть. Зачем нам воевать столько, да еще за границами? Что молчите?

Попутный молчал. Женьке тоже было как-то неудобно. Будто сам в чем-то виноват. Коваленко неуверенно пробормотал:

— Они вроде за свободу боролись. Мы помогали. А Куба — хороший остров. До сих пор держится.

Старлей закинул на плечо «суоми» и шагнул в ельник. Женька с Торчком двинулись следом. Попутный обернулся:

— Ты, старшина, щеки вытри. И подумай — раз мы здесь языками треплем, может, дальше по-иному пойдет? Чуть-чуть, а по-иному, а, старшина?

Женька шел, придерживал тяжеленный ремень — майор вновь приказал у Лехи дополнительный диск забрать. Есть такое мнение, что товарищу Землякову придется изображать пулеметную точку, и патроны ему будут нужнее. Вот обо всем есть мнение у клоуна-шпиона. Зачем же он так Маришу дожимает? Жестоко это все-таки. А если честно, так и мерзко…

23 часа 55 минут 25 секунд

Дергалась секундная стрелка на одном месте. Минуты этакие бессмысленные и бесконечные. Опергруппа уже заняла исходные: майор с Женькой за кучей песка, уже поросшего молодой травкой, Коваленко с ефрейтором левее, за грудой пней. Вокруг сосны, тропинки и иная финская инфраструктура. Неподалеку пулеметное гнездо зенитчиков и финский санузел: довольно пахучий, без всякой там скидки на элитную военно-воздушную принадлежность. Цель захвата на виду: два низких, вкопанных в землю строения, под тройным, если не толще, накатом бревен. Входы: короткая, но глубокая траншея, обшитая досками — все добротно и надежно. Коваленко был уверен, что именно сюда драпает во время налета техперсонал. Летчики и офицеры техслужб прятались в блиндаже, по другую сторону от стоянки самолетов. Женьке казалось, что именно офицеров и нужно брать за жабры, но Попутный пояснил, весьма кратко: пилоты летают, интенданты туда-сюда ездят, а заправщики и оружейники на месте сидят, скучают и многое видят. Ну, дело шпионское, майору виднее. И так понятно, что никаких ЛаГГов, ни ряженых, ни обычных, на аэродроме уже нет. Стояли замаскированные «кертисы», вернее, четыре стояло, а у пятого, подбитого, суетились техники. Осколки бомб порядком изуродовали истребителю хвост. Похоже, с машины уже снимали пулеметы. На ВПП[91] тоже трудились вовсю: бухтел трактор, энергично работали лопатами финны: засыпали воронки, трамбовали, ровняли полосу. Стояла тележка с инструментами, оружия не видно — винтовки технической команды хранятся в «оружейной» казарм — это те домики подальше в лесу.