Мы не твои. Том2

Потому что ему тоже предлагают - предлагают уехать работать за границу, и наличие семьи приветствуется.

Но я не могу.

Слава все понимает.

В вечер перед его отъездом я сижу в своей спальне в доме Киры, кормлю грудью Николеньку, не сразу замечаю Славу, который жадно меня разглядывает.

- Ты такая красивая… нереальная. Мадонна Ботичелли…

Я краснею, но мне приятно, что он говорит обо мне вот так.

После кормления укладываю малыша в колыбельку, которую подарил Слава.

Он подходит сзади, резко притягивает меня к себе. Прижимает, и я чувствую его руки, горячие…

У меня кружится голова. Но я не могу его оттолкнуть. Мне…

Мне так хочется почувствовать… хоть что-то почувствовать!

Слава резко разворачивает меня, и губы у него тоже горячие, и нежные. И я проваливаюсь в него, как и он в меня. В спальне темно, горит только ночник.

И тела наши горят. Пылают. Кожа к коже. Хорошо, остро, страстно, больно.

И…

- Ильяс, пожалуйста… - я не сразу соображаю, что говорю. Но все это время я называю Славу чужим именем. И только в финале понимаю, что слышу его сбивчивый шепот.

- Янка, Яночка… Янка…

Мы засыпаем вместе. А утром… утром не можем смотреть друг другу в глаза.

Он уезжает. Прощаясь, просит прощения. Как это удивительно звучит – просить прощения прощаясь. Но это так.

Слава уезжает почти на два года.

А когда приезжает – нас снова притягивает и отталкивает одновременно магнит, который называется безысходностью.

Глава 30

Опять воспоминания. Только теперь я уже не думаю о том, как было бы хорошо ничего не помнить.

Амнезия – отличная прививка от таких мыслей.

Это страшно, когда ты ничего не помнишь. Очень страшно.

Когда просыпаешься ночью, и гадаешь – как тебя зовут? Как ты сюда попала? И почему ты одна?

Почему ты беременная и одна? Что случилось с отцом ребенка?

В аварии, в которой я выжила погибли люди. Но никто из их родных и близких не узнал меня. Тогда все решили, что я просто оказалась случайной попутчицей. А я думала – может кто-то из тех, кто погиб был отцом ребенка? Может, его родные и не знали о нашей связи?

А может быть все не так, может он как раз выжил, но решил отказаться от меня и от малыша?

Ужасно чувствовать, что ты одна-одинешенька на всем белом свете. И никому не нужна.

И малыш никому не нужен.

Сейчас, вспоминая то время, когда я не помнила, я думаю, а если бы Леонид не приехал в больницу?

А если бы Славу тогда увезли и Кира не увидела бы меня?

А если бы я родила и так и не вспомнила?

Мне снова страшно. Я дико боюсь опять все забыть.

Поэтому цепляюсь за воспоминания, как за самое ценное в жизни.

Слава возвращается после долгого отсутствия, и я понимаю, что он сильно изменился.

Повзрослел. И в его случае это не комплимент.

Тот сильный, веселый, обаятельный парень которого я знала совсем исчез.

Есть серьезный, спокойный, в какой-то мере расчётливый мужчина.

Эти два года мы общались мало. Да, он звонил, писал, разговаривал со мной и своей мамой по видео связи.

И я тогда уже замечала, что что-то не так.

А когда он приезжает – сначала мне даже трудно поверить, что это он.

Я за два года тоже изменилась.

Кира все-таки настояла на том, чтобы я выучилась и пришла работать к ней в салон.

Мне нравится то, что я делаю. Помогаю женщинам сохранить красоту. Клиентки меня обожают – рука легкая, после меня нет синяков. И все процедуры, как они говорят, лучше работают если их делала я, а не другой косметолог.

Слава предлагает нам с Кирой переехать в столицу. Леонид, который очень часто нас навещает так же склоняет Киру к переезду.

И не только к переезду.

Я знаю, что Лёня сделал Кире предложение. Но она все еще думает. Прямо как я.

А Леонид терпеливо ждет и не теряет надежду.

И Слава, как я понимаю, тоже не теряет. Наоборот.

Он настойчив.

В первый же вечер после приезда он приходит ко мне в спальню.

И я не могу его прогнать. У меня два года не было никаких отношений. А тут он…

Высокий, красивый, сильный… Не мужчина – мечта.

- Надеюсь, на этот раз ты не назовешь меня Ильясом?

Он смотрит на меня как-то очень серьезно, даже сурово. Глаза сверкают, а руки крепко сжимают мою талию. Так, словно я уже ему принадлежу.

Я не могу не ответить.

- А ты не назовешь меня Яной?

Ухмыляется зло.

- Туше. Один – один.

А потом делает все не спрашивая. Сначала даже как-то грубо, нетерпеливо, очень глубоко и сильно, до боли. Словно он проголодался и дорвался до пищи. До моего тела. До меня.

- Какая ты… Чёрт, я просто идиот… Мне не нужно было уезжать тогда. Нужно было взять тебя с собой. Потерял два года.

Он любит меня всю ночь. Так, что в конце я остаюсь совсем без сил, теряю сознание.

- Прости, малышка… Я просто сошел с ума из-за тебя…

- Из-за меня? – спрашиваю, потому что все еще ощущаю призрак Яны между нами.

- Из-за тебя. Можешь быть уверена. Ты невероятная. Я…

Он сглатывает, потом рассказывает, что за два года у него были связи. Он пытался. Много раз пытался. Но…

- Это как жевать стекло. После того как ты имел самое лучшее. Жевать стекло.

- Да. Я понимаю.

Я на самом деле понимаю. И уже слабо помню то, как это было у меня когда-то с Ильясом.