Читаем Мы не твои. Том2 полностью

Мы не твои. Том2

Элен Блио

Он сказал, что он её муж.

Она промолчала. Попросила, чтобы я не мешал её счастью, не ломал ей жизнь.

Может она и счастлива с ним. Вот только нифига он ей не муж.

Мой Воробушек не замужем.

Слава не её муж. Они не расписаны.Значит, у меня есть шанс!

<p>Глава 12.2</p>

«Привет, Воробушек, как ты?»

«Привет, Воробушек, как дела? Как отдых?»

«Привет, малышка, мне жаль, что пришлось так уехать, но я обязательно вернусь к тебе».

«Привет, мой любимый компас, помни, что я сказал тебе перед отъездом».

Сообщения. Десятки сообщений.

В жизни столько не писал. Нет, наверное, писал когда-то в юности. Были времена.

Но вот после восемнадцати в мессенджерах общался очень редко.

С пацанами о чем переписываться? При встрече все обсуждали, перетирали.

С девчонками тем более – о чём? При встрече делали друг другу хорошо и расходились мирно.

Поэтому ничего странного не было в том, что в то время, пока я был слеп, по гаджетам я особенно не страдал.

Ну, разве что по возможности рисовать, создавать что-то новое, изобретать.

В игрушки я играть закончил, наверное, в тот момент, когда понял, что ощущать в руках не джойстик, а женское тело гораздо приятнее.

Но тоски по ласке в бытность слепым я тоже не испытывал.

В то время меня больше всего занимала моя ярость. Моя злоба. Мой вызов всему. Мое желание рассчитаться с долгами. Вернуть судьбе то, что я задолжал.

Отомстить самому себе за все, что я сотворил.

Потом появилась Надежда. В прямом и переносном смысле.

Мой Воробушек, птичка, которая ласково чирикала, иногда так потешно смеясь сама над собой. И надо мной.

«Я люблю тебя, Надя»

«Ильяс, пожалуйста, не нужно мне писать. Ты знаешь, что я отдыхаю с мужем и сыном. Прошу, оставь нас в покое»

Ответила. Через три дня. Не удержалась.

Отшила, отбрила! А я рад.

Очень рад, что получил ответ, даже такой.

Отдыхает с мужем и сыном! Нет, милая, мужа у тебя никакого нет. А вот сын…

Сын красавец. Жаль, что мне не удалось его сфотографировать.

«Надя, пожалуйста, можешь прислать мне фото Ника?»

Что-то печатает. Прекращает. Снова бежит курсор. И снова ничего…

Что же такого хочет сказать мне мой Воробушек?

Нет ответа. Но через несколько минут прилетает первая порция фото.

Ник. Николай. Она назвала сына в честь своего отца. Правильно сделала. Я бы согласился с таким ее решением. Тем более сын, названный в честь нашего отца в семье уже есть. Пусть по крови и не родной, но он точно будет Умаров.

Смотрю на улицу из номера отеля в Ханты-Мансийске. Тут уже огромные сугробы. Холодно.

Но я полюбил этот город. Обязательно привезу сюда Ника. Здесь есть на что посмотреть. Один Археопарк чего стоит! Гигантские фигуры бронзовых исполинов – мамонтов! Особенно там красиво вечером – все подсвечено, огни играют на огромных бивнях.

Я так и вижу широко распахнутые глазенки Ника, который просит меня поднять его на руки, чтобы он мог дотянуться до них ручонкой.

Думаю, об этом, и сердце жмет. Разглядываю фото своего пацаненка. Вот он совсем крошечный, очень похож на Надю. Вот уже сидит, улыбается широко – во рту всего четыре зубика.

Вот явно первые шаги. Не видно, кто его держит за руку, но кажется, не Надя… И не похоже, что Слава…

Интересно, когда он возник? Когда вошел в жизнь родных мне людей?

Сразу после того, как Надя стала мамой? Или, может быть, раньше? Знал он о том, что она в положении? Знал ли о том, чей это ребенок?

Чёрт… я бы в такой ситуации… если бы узнал, что любимую женщину бросил какой-то подонок, я бы… нашел, разыскал, и навалял бы хорошенько.

Да уж, Илик… что ж ты себе-то не навалял?

Сжимаю зубы. Сейчас понимаю какую ошибку я совершил, когда решил остановить поиски. Что двигало мной?

Страх узнать, что Нади больше нет?

Да. Он был. Особенно после того, как я узнал о нескольких страшных ДТП в той области, куда уехала Надя. В этих авариях погибли девушки. Похожие на Воробушка девушки, с ярко-рыжими волосами. Я читал в газетах статьи об этих происшествиях, там даже были фамилии погибших, потерпевших…

Нет, Нади среди них не было. Это точно. Но после того как я покопался в этих делах мне стало так жутко… Жутко, что однажды я открою очередную статью, и увижу там знакомую фамилию.

А еще… наверное еще мной двигала обида.

Конечно. Как без нее?

Я был обижен.

И гордость не позволяла бегать за ней. Если она не хочет меня видеть, быть со мной, значит…

Значит что, Ильяс?

Сейчас я смотрю на фото улыбчивого мальчишки и думаю, что не даром во всех религиях гордыня – страшный грех.

А я дурак. И это, увы, не лечится.

«Спасибо, Надя, он замечательный, мне хочется больше фото. Если можешь…пришли, где вы вдвоем»

Отправляю на свой страх и риск.

Надежда снова что-то пишет, но не отправляет. И еще, и еще…

Проходит, наверное, час. У меня уже нет надежды на то, что она ответит. И я ругаю себя за то, что попросил еще фото.

Я слишком давлю на нее. Так нельзя. Я должен быть… должен стараться быть мудрее, спокойнее.