Мы не навсегда

– Поезжай, Сонечка, – настаивает она, спешно надевая медицинскую пижаму. – А мне даже лучше… здесь. Дома точно свихнусь. Мы сейчас с Толиком чайку выпьем, я ему диссертацию помогу писать. Да, Толь?

– Угу, – отвечает насупленный доктор Арзамасов.

А нечего обижаться! Я не тянула из него признание! Я не знаю, куда мне идти… Домой к Ричи? Или к свекрам? Не хочу привлекать внимание коллег позорной растерянностью, вмиг поглотившей меня. Молча снимаю пижаму, переодеваюсь в уличную одежду и вызываю такси. Поеду сначала домой, а потом к папе Паше… Что-то неспокойно мне на сердце… Как они там с малышом? У Галины Александровны сердце пошаливает, да и Павел Иванович… не мальчик. И почему я все время о нем думаю? О Ванечке… Чужой малыш, ставший сегодня сиротой…

Прощаюсь с коллегами и устремляюсь по хмурым больничным коридорам на улицу. Распахиваю дверь подъехавшего такси, плюхаясь на сиденье прокуренного салона.

Таксист настраивает музыку и приоткрывает окна – сегодня на удивление душный вечер. Или это волнение вытравливает из меня весь воздух… Спешно поднимаюсь в квартиру, стоит машине аккуратно припарковаться возле подъезда. Малыш Ричи встречает меня шумным тявканьем и радостным похрюкиванием. Парой лужиц на плитке в прихожей… Навожу порядок, меняю пеленки, подхватываю пса на руки и возвращаюсь к машине.

Сажусь, привлекая щенка к груди. Вдыхаю аромат его шерстки, борясь с приступом ностальгии. Кажется, пес пахнет гелем для бритья Марка… Теперь я едва ли забуду мужчину – уж больно «кричащий» он выбрал подарок, чтобы заявить о себе…

Расплачиваюсь с таксистом и выхожу из машины. Гуляю с Ричардом на поводке возле дома свекров. Украдкой смотрю на горящие приглушённым светом окна. Мелькающие вдоль них суетливые тени взволнованных людей. Перед глазами всплывает картинка: Ваня плачет, а папа Паша не может его успокоить…

Поднимаю Ричарда на руки и направляюсь в подъезд. Стучусь в дверь, а папа Паша тотчас ее распахивает.

– Сонечка, а мы с Галей тебе звонить собрались.

– Что случилось?

– Ванечка заболел. Температура у него тридцать восемь и три. Галя лежит… Сил нет у нас, Сонь… Что делать?

Молча прохожу в ванную и мою руки. Возвращаюсь, встречаясь взглядом с бледным от волнения лицом свекра.

– Давайте ребенка, Павел Иванович. Приготовьте документы, я поеду с ним в больницу.

Папа Паша уходит, а я припадаю губами ко лбу малыша – он горит, как печка…

Глава 32

Софья.

Павел Иванович уходит, а Ванечка обессилено приваливается к моей груди. Часто дышит, вытягивает губы трубочкой – очевидно, ищет грудь или соску… Господи, только этого мне не хватает для полного счастья – стать временной няней для чужого ребенка. Ребенка от любовницы мужа…

– Пап, он давно ел? – спрашиваю, когда старик, втянув голову в плечи, бредет по коридору обратно. В его руках белеет папка с документами…

– Давно, Сонь. Он весь день канючил, дочка. А как уснул, так мы и не стали будить…

– Поддержи Ваню, пап? Я смесь разведу, – протягиваю малыша в большие надежные руки свекра.

В голове пчелиным роем вертятся мысли… Мне же теперь надо брать больничный? Кто будет ухаживать за Ричардом? Ладно, эта проблема решаема, папа Паша будет с ним гулять. А цветы поливать попрошу соседку по лестничной площадке Марину… Господи, я даже не знаю, как сменить ребенку подгузник… Позор!

– Сонь, ну чего ты там так тщательно размешиваешь? Готово уже!

– Угу.

– Покорми Ванечку, дочка. Я так устал за день… Пойду, прилягу.

Папуля уходит, оставляя меня наедине с мальчиком. Присаживаюсь на некогда любимое кресло покойного Барсика и пытаюсь расслабиться. Ваня сучит ножками и постанывает, но от питания не отказывается: хватает соску и начинает жадно сосать. А я не знаю ничего… Как правильно держать бутылку? Вертикально или чуть под наклоном? Надо было лучше, Софья Васильевна педиатрию в университете зубрить… Но уже ничего не исправишь – так уж вышло, что я врач для взрослых. А жизнь не успела научить меня навыкам ухода за детьми… Ваня допивает молочную смесь и удовлетворенно вздыхает. Вновь постанывает и трет глазки… Горячий. Вялый, полусонный… Я могу отделаться от больного малыша, дав ему сироп парацетамола, но… Совесть у доктора Тарасевич не позволяет так поступить.

– Папуль, я поеду с ним в больницу. Пусть педиатр проведет осмотр и послушает его… Мало ли что… Я хоть и врач, но в детских болезнях ничего не смыслю, – сообщаю свекрам, входя в гостиную. Галина Александровна дремлет в стареньком кресле, папа Паша лежит на диване. Устали, бедные… Сердце ощутимо колет и сжимается в ледяной камень при мысли, что малыша заберут в дом малютки, не доверив свекрам опеку…

– Поезжайте, Сонечка. Ричарда оставляй, с ним, поди, полегче, – вздыхает Павел Иванович.

Прижимая ребенка к груди, направляюсь в спальню. Кладу Ваню на застеленную детским пледом кровать и собираю в сумку его вещи. Я не знаю, что может ребенку потребоваться в больнице… Вещи, подгузники, детский шампунь, смесь? А, может, что-то еще? Ну и нянька досталась мальчику, обхохочешься.

– Вань, я плохая нянька, но другой у тебя сейчас нет… Твоя мама… она…