Мы не мафия, мы хуже

– А чего хлопает? – не понял Степан.

– Так хлопушки. Нога на доску, значится, ступает, доска в углубление вдавливается. В досочке гвоздики с двух сторон забиты. К шляпкам – нитка капроновая. Ее порвать очень трудно. А ниточки до последнего натянуты и привязаны к кольцам хлопушек. Маленькое усилие, и хлопушки бах, – он махнул руками, – и человеку ниче, и мне слыхать. Это я в каком-то журнале вычитал. А когда я дома, значится, снимаю хлопушки. Доску подниму и отцеплю от гвоздиков петельки.

– Ну ты и мудришь! – захохотал Атаман.

– Жисть, она научит любой мудрости, – усмехнулся Робинзон.

– А если собака или еще кто-нибудь вроде? – сдержанно улыбнулся Виктор.

– И нехай, – махнул рукой старик. – Бабахнется, зараз наверх и выбираюсь. Ежели, конечно, я к вам ходом сюда, обратно, доски не ставлю.

– Варит у тебя башка, – одобрил Степан.

– Тем и живу покедова, – кивнул Робинзон и полез назад.

– Вы пока остаетесь, – сказал Кардинал сидевшим на стульях московским мотоциклистам. – У кого есть удостоверения? – Двое, достав, показали. Кардинал усмехнулся:

– А если задержат и начнут проверять?

– Мы не лезем в их дела, – усмехнулся плотный молодой мужчина. – Мы в отпуске. А это наши друзья. – Он махнул рукой на остальных. – Пока срабатывало.

– Но сейчас там ОМОН и какой-то майор из Москвы, – вмешался стоявший у двери Валерий. – Этому лучше не попадаться. Говорят, он какого-то подполковника разнес.

– Из Главного управления по борьбе с организованной преступностью, – кивнул Шустрый. – Акимов.

– Значит, они поняли, что Атаман нужен живым, – процедил Кардинал. – Атаман должен сдохнуть! – Ты, – обернувшись, ожег взглядом Шакала, – будешь заходить в каждый дом, обнюхивать каждый туалет. Даю три дня. Потом будем говорить по-другому.

Шакал опустил голову.

– Десять тысяч баксов каждому, – посмотрел Эдуард на мотоциклистов. – И пятнадцать тому, кто убьет Атамана.

– А если мы его все расстреляем, – усмехнулся Шустрый, – как по приговору ревтрибунала?

– Значит, все получите по пятнадцать и по десять за то, что найдете.

Мотоциклисты одобрительно загудели.

– А как мои люди? – осторожно спросил Валерий. Его вызвал Кардинал и нехотя попросил извинения за поспешное и несправедливое увольнение.

– Вас это тоже касается, – успокоил его Кардинал. Москвичи, покосившись на Валерия, с ухмылками переглянулись.

– Ну а ты, – Кардинал взглянул на Шакала, – исправляй свою ошибку. Даю три дня, и ни минутой больше.

– Шеф, – заглянул в дверь заменивший Шакала рослый мужчина с перебитой переносицей, – к вам Семенова.

– Не совсем вовремя, но не принять даму – значит обидеть ее. Проводи наверх, – велел Кардинал. Мотоциклисты обменялись понимающими взглядами. Ниндзя заметил это.

– Да! – схватив трубку телефона, кричал Семенов. Я это! Я! Как ты там, сынок?

– Нормален, пап, – услышал он в потрескивающей трубке голос сына. – Решил позвонить. Соскучился. Домой хочу, а бабка не пускает.

– Не пускает? – переспросил Семенов. Он тут же вспомнил разговор с женой.

– Алеша! Я приеду. Завтра или послезавтра.

– Ты поедешь домой?

– Конечно, – ответил сын. – Мне здесь надоело. Да и на Адриатике не очень весело было. Мама все в основном по показам мод ходила. У нее там какие-то подруги объявились. Приезжай.

– А если появится Игорь? – с улыбкой спросил Кардинал.

– Во-первых, плевала я на него, – пренебрежительно ответила Мила. – Во-вторых, он занят. Ему сегодня сын будет звонить. Вот из-за Алешки я и живу с ним. Вернее, он со мной проживает. – Она засмеялась. – Я вышла за него потому, что с таким, как Игорь, можно не бояться трудностей. Он всегда будет содержать семью в достатке. А я никогда не отличалась преданностью. Хотя люблю, чтобы мне были верны, – лукаво улыбаясь, добавила она. – Я родила ребенка и очень скоро поняла, что Игорь не тот человек, с которым бы я хотела прожить всю жизнь. Но сейчас он меня устраивает. Я живу так, как мне хочется. Если понравился мужчина, я сделаю так, что он будет моим. Поэтому меня ненавидят женщины и у меня нет подруг. Еще немного, лет восемь, – и я успокоюсь. Стану верной женой и любящей матерью. Но не сейчас. Я молода, красива и хочу кипучей жизни. Ты понимаешь меня?

– Что ты шлюха, – без улыбки ответил он, – да. И еще: ты хищница. Ты пользуешься своей внешностью, деньгами мужа и его любовью к сыну. Ты всегда достигаешь того, чего хочешь?

– Когда я увидела тебя впервые в Москве, – улыбнулась Мила, – я была с Семеновым. Увидела тебя. И…

– Сразу влюбилась, – с усмешкой перебил ее Кардинал.

– Нет. Просто подумала, если ты будешь рядом, я постараюсь, чтобы ты пусть на ночь, на час, но стал моим. Я добилась этого.

– Ну ты и стерва. – Кардинал заключил ее в объятия.

– Я так и думала, – усмехнулась державшая телефон Алиса. – А почему ты звонишь мне? Неужели думаешь, что я расскажу Семенову? Он об этом знает. Или ты сам приревновал? Мне кажется, ты тоже не против…

– Об этом чуть позже, – перебил ее Валерий. – Пока.

– Пока, – кивнула Рутина и, отключив телефон, некоторое время задумчиво смотрела перед собой. – Зачем он мне позвонил?