Мы наш, мы новый…

Желая иметь последний инструмент влияния при полной поддержке английской разведки, Япония попыталась активизировать действия революционных организаций. Однако и здесь их ждало разочарование. Пароход, на котором было отправлено оружие в Санкт-Петербург, бесследно пропал вместе с грузом. Второе судно, спешно зафрахтованное и загруженное винтовками и револьверами, было отправлено по другому маршруту. Имелись точные сведения, что оно вошло в Черное море, – ни бурь, ни штормов, но и оно также пропало. Все же хорошо подготовил парней Семен, и хорошо, что они прибыли вместе со «Светланой» и всем оборудованием во Владивосток. Антон сильно сомневался, что информацию по маршруту следования оружия будет раздобыть легко, но он ошибался. Оставалось только удивляться, как ее не смогла раздобыть охранка. Или смогла? Может, кому-то все же было выгодно вооруженное восстание, и не только за границей и далеко не только революционерам? В этом всем предстояло еще разбираться вдумчиво и кропотливо, а пока нужно было действовать – где-то тайно, где-то нахрапом, но быстро, как можно быстрее.

Среди революционеров, в особенности радикально настроенных, началось повальное бегство. Как еще можно было назвать массовое исчезновение десятков людей, причем занимавших видное положение в партиях? В тот момент, когда нужно было осуществлять руководство, когда многое решало время, движение, оказалось, возглавить просто некому. Возникло мнение, и оно усиленно муссировалось, что царская охранка добралась до революционных вождей за границей, но ни доказательств этому, ни тел пропавших не было. Признаться, охранка сама была в растерянности и с не меньшим рвением, чем спецслужбы других стран, разыскивала пропавших.

Варламу относительно легко удалось обнаружить лидеров революционных партий. Еще бы – ведь никто из них и не думал прятаться, ведя вполне светскую жизнь во всяких там Женевах и Лондонах. Нельзя быть столь самоуверенным. Для здоровья вредно, знаете ли. Нет, никого из них не собирались убивать. Хотя свободы и лишили, все они хорошо питались, жили тесновато, но во вполне пригодных условиях. Антон вообще собирался отпустить их без каких-либо последствий, как только минует кризис. Все это влетало в копеечку, но он не жалел денег. Он изначально выбрал не тот путь и едва не поплатился за это, так что теперь следовало быть умнее.

Намечавшаяся в Санкт-Петербурге на ноябрь всеобщая забастовка не состоялась. Ее вдохновитель, несомненный лидер рабочего движения, отчего-то сменил курс и вообще абстрагировался от революционных партий. Еще пара встреч, подобных первой, и кое-какие силовые акции по отношении к эсерам, а также то, с какой легкостью всего лишь за несколько дней удалось из близкого знакомого Гапона Рутенберга сделать опустившегося наркомана, убедили отца Георгия в необходимости следовать новым курсом. А чего сложного-то, если врачи отчего-то решили лечить простудные заболевания героином, – этот метод считался самым модным на тот момент. Дурдом!

Чувствовал ли Песчанин вину перед Рутенбергом, которому вот так, походя, чтобы убедить другого человека, сломал жизнь? Да пожалуй что и нет. Рутенберг был эсером, членом организации, избравшей линией своей борьбы террор, путь кровавый и безжалостный, и даже если никого не убил лично, он горячо поддерживал убийства другими, значит, был такой же сволочью.

Антон замер, подперев плечом стену и устремив взгляд в одному только ему видимую точку, вспоминая минувшие события. Всего месяц, как был подписан мирный договор. Договор, для России в целом невыгодный. Все осталось почти в тех же пределах, что имели место перед войной, разве только Корея подпадала под протекторат России, но ни о каких контрибуциях и территориальных потерях и речи быть не могло. Англия все же не хотела окончательного добивания Японии и усиления России. Политики проиграли свою партию, не выдержав давления иностранных держав, хотя армия и флот на этот раз оказались на высоте.

Буквально пара недель минула, как он вернулся из столицы, когда стало окончательно ясно, что революционных волнений ожидать не приходится. В любом случае главные финансисты этого проекта – японцы – прекратили вкладывать деньги в революцию на территории России, так как то, что уже было вложено, пропало бесследно. Да и смысла уже не было: война проиграна.

В ушах звучал голос человека, жизнь которого он держал в руках, намереваясь оборвать ее, хотя тот ничего не сделал плохого ему лично, да и сделал ли России – кто знает. Из того, что было ему известно по истории, написанной при коммунистах, – сделал, и много, из истории, принятой демократами, – дискредитировал семью последнего императора. А где правда?

«Помни: убьешь меня – заботиться о НИХ придется тебе, и не сойти с этой дорожки до конца дней своих ни тебе, ни детям твоим, а как сойдут – так и конец придет, только внуки покой и узнают. Сына Григорием назови. Просто поверь. А теперь делай свое дело, коли не можешь иначе…»