Мы из спецназа. Бумеранг

На своей же собственной родине, в городе Перми, Дрэм давным-давно значился в списках погибших, и, побывав там однажды, успел даже полюбоваться собственной могилкой. Чуть было не сфотографировался рядом, но вовремя припомнил видеосъемку молодых кавказцев и мысленно себя обругал. Пусть будет все как есть. Ограничился тем, что бросил к дешевому жестяному памятнику три красных гвоздички. Знал, что кладет цветы не впустую. Наверняка, в цинковом, отправленном на родину гробу, покоились останки иного бедолаги в армейском обмундировании. Какая, в сущности, разница - кто где лежит, важнее другое - кого вспоминают и по ком льют слезы домашние. По Дрэму слез лить было некому. Родители, получив похоронку, скончались уже через год, а девушка Настена благополучно поступила в институт, где и повстречала достойную замену. Дрэм не считал это предательством. То есть раньше, может, и обиделся бы, но сейчас в его отношении к женщинам также произошли существенные перемены. В самом деле, о какой измене может идти речь? Прежде всего, женщина изменяет природе! Если не выходит замуж и не рожает. Поскольку не для мужиков созданы женщины, а для детей и продолжения жизни. Стоило Дрэму это однажды понять, как схлынула вся досада на Настену. Тем более, что и он времени зря не терял, успев за прошедшие годы утешиться с немалым количеством подружек. В своих частых командировках Дрэм совокуплялся с блондинками и брюнетками, с пышечками и худышками, с россиянками и приехавшими из далекого зарубежья иностранками. В той же Москве даже успел влюбиться в молоденькую студентку африканку, за которую пришлось отправить к праотцам парочку нагловатых скинхедов. Прямо у нее на глазах. Дружбе, конечно, пришел конец, но добрые воспоминания остались. Кто знает, может, благодаря этим воспоминаниям он и не тронул Мариночку. А может, понимал, какую конфетку подсовывает своему изворотливому противнику. Все еще только начиналось, и внутренне Дрэм был готов к серьезной и продолжительной схватке. В собственной победе он ничуть не сомневался, как не сомневался в ней и в те далекие дни, когда двое чеченских братьев пускали в него пулю за пулей. Глаза стреляющего в него Мухамада полыхали жутковатым огнем, но этот паренек понятия не имел, что порождает в душе пленника аналогичный отсвет. Наверное, именно тогда Дрэм по-настоящему осознал собственную силу - не силу палача, а силу того, кого невозможно сломить и запугать. Потому и согласен был идти на уступки сегодняшним своим жертвам. Как бы там ни было, эта скромная фора ничего не решала. Она всего лишь отдаляла гибель клиентов на более отдаленный срок…

***

Между тем, человек, о котором вспоминал Дрэм, сидел, скрючившись под отяжелевшим от морской влаги тентом, сжимая в руках автомат Калашникова. Как и другие, находящиеся рядом, Мухамад терпеливо ожидал условного сигнала от человека по кличке Купец. План захвата теплохода «Даурия» - одного из немногих черноморских судов, продолжавших курсировать вдоль побережья Грузии, был задуман чуть ли не месяц назад и особыми изысками не отличался. В ночь накануне отплытия следовало проникнуть в спасательные шлюпки корабля, а после дождаться выхода в море и начать действовать. Со схемой пассажирского судна бойцы успели ознакомиться заранее, и особых проблем никто не предвидел. Да и сам Азамат полагал, что для его гвардейцев кус в двести с лишним пассажиров окажется вполне по зубам. Слава Аллаху, не первый раз ввязывался отряд в подобные потасовки, да и по части заложников у них был кое-какой опыт. Пожалуй, большее количество пленников обещало даже большую безопасность. Во всяком случае, на потопление «Даурии» власти, конечно же, не осмелятся. Да и газом окуривать побоятся. А значит, начнутся переговоры с обязательной торговлей. Значит, нагрянут вездесущие журналисты с телевидением, а это отпрыскам гор было очень даже на руку. Чем больше звона, тем больше авторитета людям, осуществившим дерзкую акцию. Без сомнения, с такими будут считаться и в Арабских Эмиратах, и в Турции, и в Саудовской Аравии. Правда, в Европу показывать нос будет уже небезопасно, но по этому поводу Мухамад не слишком комплексовал. Всю жизнь он прожил без Европы, как-нибудь проживет и дальше…